Там окружение чаинок и соломок,
там заблужденье муравьиных троп —
И я один, – беспамятный потомок.
Где предок мой? – чур, чур, меня! и в сноп
вещей перемещусь, – помилуй,
какая ж помощь здесь?! – На поле без конца
у ветра разве родственную силу
по имени просить...
30.12.93
Жизнь пролетает, словно птица,
и в этом ветреном полете
она не то, чтобы стремится
к определенной верхней ноте,
но не спускается на землю,
где чернозема голос трубный...
– Я ничего не сэкономлю
на траектории упорной.
10.05.94
Как близок мне и этот дождь печальный,
озноб души, зазноба на душе,
соринка, попавшая под веко, муравей
ползущий по руке, гадающий в уме,
паутинки соль и шепот нити – так
ткется ткань и падает бесцельно
материя судьбы —
простая, в общем, вещь.
08.04.93 – 11.05.94
Бывают дни прозрачные и все же
томительна лучистая среда
и свод ажурный, арочный, барочный,
плывущий ниоткуда в никуда
повествовательно на грани сна и яви
из Книги мертвых в Книгу бытия.
07.04.93 – 07.12.94
Б.П.
Больница – белый параллелепипед,
коридор, палаты, люминесцентный свет,
конвейер ленточный, компрессор вихревой,
вытягивающий жилы. Или «здесь люди жили»
сказать? – так лучше и не говорить.
Стук пинцета о стекло – метаморфоза метронома,
фосфора с мороза, священнодействие халатов
и лицедейство персонала,
цветник надежд – простой, как анемоны,
суглинистое зеркало судьбы.
25.08 – 07.12.94
Было, было, настроенье,
наводненье, перехлест,
с червоточинкой печенье,
без одной ступеньки мост.
Правда с кривдою казалось
повстречались – разошлись,
разговоров только малость,
только времени каприз.
То ли щучьего веленья