Книга
Привычка к войне

«Все события, описываемые ниже – наверняка являются вымышленными. Совпадения в именах, датах и прочем – не более чем нелепая случайность. Автор надеется, что благоразумный читатель отнесется к данному тексту не серьезнее, чем к армейским байкам, долго и нудно рассказываемым пьяным дембелем».

«Доходяги» и «мамкины обсоски» попали, что называется, в ощип, где их «как курей перестреляют при первом же кипеше». И день оказался не за два, и деньжат никто никому не заплатит – официально в этом «багдаде» было всё спокойно. Но почему-то мальчишки и мужчины продолжали погибать. Как пишет Андрей, то, что севернее Терека официально нет боевых действий – еще не гарантия того, что какая-нибудь железяка не прилетит тебе в голову…

Питьевая вода – по норме, туалетная бумага, которая дороже любых денег, «душ» с водичкой 93 градуса по Цельсию, грязь, вши, письма из дома, которые «жгли руки и что-то ещё внутри», войска саранчи под сапогами войска людского, грохоты, взрывы, стрельба и стаи осколков – части большого пазла этой картины, «нарисованной» нашим земляком. Между строк – эмоции. Вся их палитра.

"По понедельникам на разводе объявляли Цифру… Понедельничная цифра варьировалась в пределах 15, однажды на моей памяти была 22. Ноля не было ни разу.

Цифра говорила о том, сколько военнослужащих Российской Армии в Чеченской республике погибло за истекшую неделю.

Мало кто из нас принимал Цифру всерьез. А может – это была простая юношеская бравада…

– Военных в Чечне сколько? Много. Да и сама Чечня – большая. По одному в день стрелять будут – до меня очередь долго не дойдет.

Мало кто из нас осознавал тогда, что всей земли Чеченской – за века кровью пролитой, огнем жженой, сапогами служивых людей топтаной-перетоптаной – всего-то сто десять на сто семьдесят километров из края в край. И что смерть и математика – две больших разницы."

Смерть и математика – две больших разницы!

"– Я устал, Ваня. Я… устал. Это не я уже, это кто-то другой теперь. Я же первый в жизни раз хотел человека изувечить. Не убить даже… Именно так – инвалидам до конца жизни оставить, чтобы ему еще хуже чем мне было. А я не такой совсем. Я же всю жизнь маменькиным сынком был, паинькой. Материться даже не умел… Это чего, – школа жизни, да? Не-ет. Это чистилище. Маленький такой локальный ад. Но почти как настоящий. И войны то говорят нету, а я немножко так умер уже, и попал… Одного не пойму: когда нагрешить то успел?"

Все делается для того, что бы превратить людей в серую одинаковую массу, ей проще и удобней командовать. Убить личность, чтобы не думал, не задавал вопросов, не начал размышлять. Ты должен стать винтиком, одним из тысяч, в непонятно кому нужной системе. Выйдешь из строя, тут же заменят таким же винтиком. А дни ползут еле-еле и до дембеля еще ох как далеко.

В этом произведении Вы не найдете батальных сцен, схваток с врагом, где один расправляется с десятком, стреляя с двух рук в прыжке. Только правда, война как она есть на самом деле, без геройства и подвигов каждый день, но со вшами, страхом и армейским маразмом, усиленным многократно той же войной.

"Все здесь боятся, от того и бухают. Все под Богом ходят. А свою железяку – так и не услышишь ты ее. А Бог даст – так и не попадешь ты ни в какую передрягу ни разу. Черт бы с тем, что пацанам на гражданке рассказать нечего будет. Там уж придумаешь – чего соврать".

В повести много ярких персонажей, разные характеры, разное отношение к происходящему вокруг. Для кого это работа – они просто не умеют делать ничего другого, для кого долг, для большинства возможность заработать и уехать пораньше домой. Но есть и такие, для кого война смысл жизни, и это действительно страшно. Страшно, что есть люди, для которых война это привычное, и главное, нравящееся им занятие. И, что самое печальное, спрос на таких будет всегда. Именно такую мысль высказывает автор устами одного из контрактников:

"– Ты, сержант, так и не понял мысль-то мою. Не бывает так, чтобы войн не было. Сами себя грызть станем тогда, или в неправильную сторону смотреть начнем. Родина у нас большая, потенциальных противников кругом полно. Выбирай – не хочу."

Книга оставляет неизгладимое впечатление, прочитана последняя страница, то ты еще раз ее пролистываешь, возвращаешься к отдельным сценам чтобы их переосмыслить. Проходит несколько дней, работа-дом-работа, но ты все еще там – внутри повествования, сопереживаешь, примеряешь на себя, и думаешь, думаешь.

"И вот они – первые шаги свободного человека, рассчитавшегося по долгам с Родиной. Да просто по перрону пройтись, грудь широко расправив, поплевавая и покуривая без оглядки. Только сил уже нет никаких. Сел на лавку, зажмурился туго… Куда там – курить и плевать, – выть хочется…"

Сколько их еще таких, с раненными душами…