Читать онлайн
Созвездие Хаоса
Созвездие Хаоса
Роман
* * *
Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
© Степанова Т. Ю., 2017
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2018
Глава 1
Скрытый мрак
Март
Ночь выдалась ясной и тихой. Такие случаются, когда в марте после оттепели возвращаются ночные холода. Днем светит солнце, растапливая придорожные сугробы, пятная грязный снег лиловыми тенями, заставляя лед сочиться влагой, источая ее как сок из ледяных пор. Заливая дорогу и асфальт талой водой.
Но с темнотой зимний холод возвращается, превращая придорожные сугробы в твердый камень, асфальт – в ледяной каток, а небо – в бездонный черный купол, раскинувшийся над рекой и городом.
Водитель рейсового автобуса Андрей Ржевский любил такие ночи и никогда не возражал против работы в ночную смену. Вот и сейчас он пересек пустой двор автобусного парка, взглянул в темное небо, вставил в уши наушники старенького плеера. И поднялся по ступенькам в салон, включил свет, отодвинул дверь кабины, сел за руль и…
Клавесин.
Музыка барокко звучала в ушах громко и требовательно. Рваный ритм пьесы не вязался с пустотой и молчанием ясной мартовской ночи. Музыка для водителя автобуса не являлась лекарством от бессонницы, нет.
Она лишь добавляла гармонии…
Или дисгармонии – всему.
Окружающему сонному миру.
Темному звездному небу.
Маленькому городку, замершему от мартовской стужи, притулившемуся на берегу большой реки и водохранилища.
Городок, который водитель автобуса не любил, но ценил за интеллигентность и хорошие манеры, привитые поколениями его обитателей, мерцал огнями уличных фонарей.
Водитель автобуса не обольщался на его счет – городок был не так прост и лжив. Он казался наполненным неистовой силы, властвовавшей в нем с некоторых пор. Он был полон тайны и скрытого мрака. И этот мрак сопротивлялся любому свету – солнечному, звездному, лунному, электрическому.
Скрытый мрак угнездился здесь и пустил корни в почву, в крыши, в стены домов.
Если бы тьму этого места можно было вычерпывать горстями, словно стылую воду реки, она бы затопила мир, и он окончательно превратился в юдоль печали и слез. И боли. И страха.
Да, страха, что жил здесь и вибрировал, словно туго натянутая струна.
Водитель Ржевский закрыл двери автобуса и тронулся с места. Его обычный рабочий маршрут – первый рейс: петля по всему городку, шоссе, поселок и дальше – Дубна, городские кварталы, железнодорожный вокзал, станция Большая Волга.
Автобус подбирал первых пассажиров, торопившихся на электрички до Москвы и на первый утренний экспресс до Савеловского вокзала.
Но было еще слишком рано.
И слишком темно.
На четырех остановках в автобус никто не сел.
Водитель продолжал свой путь – одинокий во мраке ночи.
Звезды над Большой Волгой.
Клавесин…
Эта пьеса с рваным ритмом, что так не подходит к вечному покою и тишине ночной.
Но зато почти синхронна, аутентична скрытому мраку…
Свет фар рассекает тьму, как лезвие ножа – черное желе.
Бог знает из чего оно приготовлено, это ночное черное желе…
И звезды…
Кто тот небесный плотник, который приколотил их там, в вышине, к бескрайней бездне своим чудо-молотком?
Хоть бы одна звезда сорвалась и покатилась…
Можно загадать желание.
Ну, давай же, падай! Вали!
Водитель автобуса Андрей Ржевский медленно ехал по спящему городу, качая головой в такт звукам клавесина, слышимым лишь ему.
Падающую звезду он увидел над заснеженным полем уже на окраине.
И загадал желание.
Музыкальная пьеса в ушах, проигрываемая плеером, была все та же, но исполнялась уже не на клавесине, а на рояле. В музыке важны контрасты, а в жизни…
Звезда закатилась куда-то за леса, за поля, за реку. Все это длилось, как показалось водителю автобуса, излишне долго.
Он подъехал к остановке – обычная остановка на шоссе под одиноким фонарем и…
Сквозь открытые двери автобуса он увидел ЭТО.
Это было там, он видел собственными глазами.
Выдернул из ушей наушники плеера, медленно остановился, вышел из кабины, из салона, приблизился, не чуя под собой ног.
ОНА…
Это существо…
Это создание на обледенелой скамейке остановки.
Оно смотрело прямо на него. Пялилось своими ужасными глазами, в которых не было ничего человеческого.
Лишь свет фонаря отражался в них, словно в кусках льда.
Но это был не лед. Это были глаза.
И крылья…
Они тихо шуршали на мартовском ветру.
Водитель автобуса Андрей Ржевский услышал, как позади автобуса затормозил – резко, судорожно – автомобиль.
Хлопнула дверь. Ледяной наст затрещал под тяжелыми торопливыми мужскими шагами. Потом раздался хриплый испуганный возглас.
И женщина, ехавшая в той же машине, – позже оказалось, что это супружеская пара, возвращавшаяся из Москвы в городок под утро после театра и гостей, – закричала от ужаса. Нет, завизжала – потому что крик сразу сорвался на визг.
Когда приехала полиция…
А она приехала быстро – водитель автобуса Андрей Ржевский сам ее вызвал по мобильному – их сразу же попросили держаться подальше от остановки и одновременно не покидать места происшествия.
Водитель Ржевский вернулся к автобусу. Он видел все, что происходило дальше.
Как остановку опутали желтой полицейской лентой.
Как подъезжали все новые и новые полицейские машины.
Как один из полицейских подошел вплотную к этому существу и…
– Нельзя ничего трогать до приезда экспертов! – крикнул кто-то из его сослуживцев. – Надо убедиться. Надо сразу понять – это она или нет. Та, что пропала, или это кто-то, о ком мы еще ничего не знаем.
Жуткое создание на скамейке остановки на секунду заслонила фигура полицейского.
Водитель Ржевский не мог оторвать глаз от происходящего, как от падавшей за горизонт звезды.
Что-то черное взметнулось в воздух. Глаза, в которых отражался свет, погасли.
Водитель Ржевский увидел голову.
Она свалилась набок, словно у тряпичной куклы, словно там, внутри, не было ни костей, ни мускулов.
Синюшный, багровый цвет кожи, вывалившийся язык.
– Это она… но…
– Та, что пропала…
Водитель автобуса Ржевский ощутил, как мышцы его лица словно одеревенели. Он не мог совладать с собой, он не мог справиться – это было выше его сил.
Кто-то остановился рядом с ним. Он почувствовал на себе чей-то взгляд.
Полицейский.
Из тех, кого он сам вызвал.
Сюда, в это место, где скрытый мрак вновь явил себя городу и миру.
– Чему вы улыбаетесь?
– Я… нет… это судорога…
– Чему ты улыбаешься?!
– Нет, нет же… это нервное. Я просто очень испугался.
– Это вы ее нашли? – Полицейский, кажется, тоже плохо владел собой.
Его взгляд был прикован к лицу водителя автобуса. Ползал по нему, словно муха. Надоедливая муха – внимательная, дотошная, настырная…
– Я ее увидел… там…
– Как в прошлый раз? – спросил полицейский. – Я вас знаю.
– И я вас, – ответил водитель Ржевский, собравшийся с силами. – Вы и в тот раз были… приезжали… Это маленький город. Тесный.
– Тесный? – полицейский хотел еще что-то сказать. Водителю Ржевскому даже показалось, что он сейчас расстегнет кобуру и достанет оружие.
Но в этот миг приехали эксперты. И большое начальство. И все смешалось и закружилось в новом вихре.
Супружеская пара стояла рядом со своей машиной. Их тоже не отпускали с места происшествия. Муж крепко обнимал жену за талию. Она рыдала на его плече.
– Это ужасно… что это такое? Эта мерзость, которая там на ней… Это снова произошло, да? Это опять… опять…
Водитель автобуса подошел к ним, встал рядом – они ведь тоже свидетели. Их всех троих полицейские будут допрашивать все утро, а может, и весь день.
Он видел остановку. Это создание…
И крылья…
Они все шуршали на ветру как нечто искусственное и одновременно пугающе живое.
Скрытый мрак являл себя сетью черных линий, скрещенных, переплетенных на прозрачной, отражающей свет слюде.
Скрытый мрак подбирался все ближе.
Глава 2
ЭРЕБ
Октябрь
Что-то было не так. Напряжение ощущалось в самом воздухе, в самой атмосфере. Катя – Екатерина Петровская, криминальный обозреватель Пресс-центра ГУВД Московской области – почувствовала это, едва переступила порог отдела полиции.
Даже раньше, когда подъехала на такси к двухэтажному кирпичному зданию – старому, но тщательно отремонтированному, расположенному на тенистой, засаженной липами и платанами улице, полыхавшей осенним багрянцем и более похожей не на главную улицу маленького городка, а на парковую аллею.
Что-то было не так во всем, это сразу бросилось ей в глаза. Странный контраст между почти сонной улицей и напряженной суетой, что клубилась вокруг маленького полицейского отдела, – суетой, тщательно скрываемой от посторонних, окутанной гробовым молчанием недомолвок, уклончивых ответов и напускного благодушия.
Эти впечатления лишь усилились, когда Катя переступила порог ОВД и подошла к стойке за стеклом, где за пультом и перед экраном компьютера сидел дежурный.
Катя показала удостоверение, спросила, где кабинет начальника ОВД подполковника Аллы Мухиной.
– На втором этаже. Ее нет на месте. – Дежурный, внимательно осматривал Катю с ног до головы.
– Нет? Но мой шеф ей вчера звонил. Договаривался об интервью. На одиннадцать утра. Я здесь.
– Она уехала сразу после оперативки. Возможно, скоро будет. А возможно, задержится. А вы из Главка? По какому вопросу?
«А какое тебе, собственно, дело, капитан?» – Дежурный начал уже раздражать Катю. Но она взглянула в его встревоженное лицо и ей как-то расхотелось вступать с ним в спор.
В эту минуту двери ОВД распахнулись, появился мужчина – крупный, потный, лет сорока пяти, одетый в шерстяной свитер и жилет-пуховик нараспашку.
– Есть новости? – спросил он.
– Пока нет. Я же сказал – мы вас известим. Она могла просто уехать, поймите. Мы и так уже… Прошло всего два дня.
– Я обзвонил всех ее подруг в Дубне. У них ее нет. Никому она не звонила, ни с кем не общалась. У матери в Твери ее тоже нет – я в Тверь звонил.
– Она могла уехать от вас не к подругам и не к матери.
– Что вы хотите этим сказать? – мужчина в жилетке-«дутике» вплотную приблизился к стеклу.
– Ничего. Вы успокойтесь, пожалуйста. Воды хотите?
– Не нужна мне ваша вода.
– Ну, присядьте. Подождите. Может, пойдут звонки. Мы и так уже… учитывая все прежние обстоятельства… Мы ищем.
Мужчина секунду смотрел в монитор компьютера на стойке дежурного за стеклом, затем как-то отчаянно всплеснул руками и выскочил вон из отдела.
– Что случилось? Кого вы ищете? – спросила Катя. – Кто-то пропал?
– У него жена сбежала, – ответил дежурный. – Семейные дрязги. А вы что, правда пресса из Главка?
Катя кивнула. Глянула в окно.
Во двор ОВД на всех парах въехала патрульная машина. Толстяк в жилетке кинулся к ней. О чем-то долго говорил с патрульными, нервно жестикулируя. Они явно пытались его успокоить. Потом один патрульный вышел, закурил, предложил мужчине сигарету, но тот лишь снова замахал руками. Тогда патрульный открыл дверь машины – толстяк плюхнулся на заднее сиденье, и они уехали.
Катя вышла во двор. Липы обступали его со всех сторон. Катя полной грудью вдохнула воздух. Река… Пахнет рекой, сырой землей, мокрой древесиной, грибами. Не городской какой-то запах – дачный.
По улице проехал велосипедист. За ним еще один. И еще один. В городке обожали велосипеды, так же как и в соседней Дубне.
Катя произнесла про себя название города.
ЭРЕБ.
Когда она услышала его вчера от шефа – начальника пресс-службы, сначала подумала, что тот шутит или разыгрывает ее.
ЭРЕБ.
Это лишь в мифах…
Сын Хаоса и Тьмы. Отец Смерти.
ЭРЕБ – вечный мрак, который…
Катя оглянулась.
Еще один велосипедист. Молодая женщина с коляской. Проехал грузовичок с надписью на кузове «Пластиковые окна».
– Экспериментально-рекреационная база. Сокращенно ЭРЕБ, – сказал вчера шеф, когда вызвал ее к себе. – Когда-то носил имя Зеленый, но оно не прижилось. Еще восемь лет назад он являлся закрытым муниципальным образованием – закрытым городом рядом с Дубной. Имел тот же статус, что и Звездный городок. Сейчас это открытое муниципальное образование. Странно, что все эти годы нога сотрудников нашего Пресс-центра туда не ступала. Хоть это теперь и открытый город – но там цепко держатся за свои традиции. А интересного там много – так же много, как в Королеве и Звездном. Ну, может, не так, как в Звездном, однако… Эта самая Экспериментально-рекреационная база напрямую связана с исследованиями космической медицины. Вся жизнь городка со дня основания вертелась вокруг базы – НИИ и научно-производственного комплекса «Прометей». Это городок ученых. Даже в большей степени, чем Дубна. В Дубне есть и промышленные предприятия. А здесь – только чистая наука. Эксперименты.
– Лучше бы назвали город «Прометеем», чем ЭРЕБом, – заметила Катя. – А к чему, собственно, вся эта информация?
Начальник Пресс-центра выдержал паузу. А затем нейтральным тоном начал рассуждать – что вот, мол, в последнее время о сотрудниках полиции мало хорошего пишут, один негатив. Надо как-то своими силами выправлять ситуацию. Писать о сотрудниках, о династиях профессиональных в правоохранительных органах. И вот как раз есть такой человек – начальник ОВД в этом самом открытом муниципальном образовании, поселке городского типа ЭРЕБ, – подполковник полиции Мухина Алла Викторовна. Более тридцати лет выслуги в одном отделе! А до этого начальником ОВД в городе был ее отец. И семья у нее – все полицейские: и дочка, и зять.
Снова выдержав маленькую паузу – с чего бы? – он самым нейтральным тоном предложил Кате съездить в ЭРЕБ на два дня – взять интервью у подполковника Аллы Мухиной, написать очерк о ее семье, династии полицейских. Об особенностях службы полиции в городке «чистой науки».
В ЭРЕБе…
Сыне Хаоса и Тьмы…
Отце Смерти…
Катя подумала об этом в экспрессе «Москва-Дубна», что мчал ее с Савеловского вокзала в маленький город на берегу Большой Волги.
Но все эти вроде бы неуместные причудливые ассоциации мигом рассеялись, едва она сошла на станции Большая Волга, поймала такси, назвала адрес и затем увидела и реку, и водохранилище, и Дубну – приятную и тихую, и шоссе, и прекрасные новые микрорайоны, и отличные гостиничные комплексы, и осенний лес, поражающий своей первобытной красотой.
По навигатору от Дубны до города было всего пятнадцать минут, но таксист вез ее какой-то «петлей». «Иначе нельзя, здесь ландшафтно-террасный заповедник, – пояснил он. – Город как бы скрыт в нем или укрыт. Шар будете смотреть?»
Катя спросила: какой еще шар?
«Научный, огромный, в лесу, – заулыбался водитель. – Туристы любят внутрь соваться – там акустика волшебная. Хотите, заедем в поселок – тут близко. Ученые сделали».
Катя сказала, что ей не до шара, не до здешних достопримечательностей, что она по делам в ЭРЕБ…
Назвала имя городка и словно поперхнулась.
Сын Хаоса и Тьмы…
Отец Смерти…
Он оказался таким милым, этот ЭРЕБ – Экспериментально-рекреационная база! Таким уютным.
Первым, что Катя увидела, когда они въехали в пределы города, как раз и была эта база – группа зданий посреди чистого поля, большого и пустого, окаймленного лесом ландшафтного заповедника. Бетонная дорога, стеклянная будка КПП, а за ней – здания ярких цветов: синего, оранжевого, зеленого. Постройки семидесятых, но обшитые модными сейчас разноцветными панелями, и два здания новых – целиком из стекла, словно перенесенные сюда из недр Силиконовой долины.
Узкая дорога обогнула их, и сразу начался сам городок. Никаких хрущевок – двухэтажные коттеджи на две-четыре семьи – старые, из темно-красного кирпича. Кирпичные девятиэтажки, новый торговый центр на площади и снова двухэтажные коттеджи, некоторые с палисадниками, другие за невысокими заборами – старые и новые. Много спутниковых антенн на крышах. Велосипедисты, велосипедисты, стойки для велосипедов, как в Москве.
И липы, липы, платаны. Рябина в багрянце.
Машины. Невысокие административные здания. Что-то пузатое с колоннами – то ли клуб, то ли маленький концертный зал.
И опять липы, липы. Желтая листва. Тихий октябрь.
Разводы зеленого мха на темных стволах.
Запах реки, что не видна с главной улицы.
ЭРЕБ.
Катя готова была признать, что не видела более милого и живописного города в Подмосковье.
Но что-то было не так.
Во всей этой внешней безмятежности что-то было уж слишком нарочитым, отдававшим фальшью.
И затем, вступив в пределы ОВД, Катя лишь укрепилась в этом ощущении.
Не увидишь, но почувствуешь.
Что-то здесь не так.
Она стояла во дворе отдела. Ждала подполковника Аллу Мухину, с утра уехавшую неизвестно куда, хотя вчера вечером сам шеф пресс-службы с ней договорился об интервью и сообщил о приезде Кати.
В том, что начальники местных ОВД порой игнорировали сотрудников главковского пресс-центра, не было чего-то уж слишком необычного, из ряда вон – сплошь и рядом.
На этот счет Катя никогда не обольщалась и не комплексовала. Что ж, подождем.
Но эта атмосфера в отделе…
Это напряжение, что так пытались скрыть от чужих, от приезжих из Главка.
От прессы…
Катя насторожилась.
И решила ждать Мухину хоть час, хоть два.
Но надо куда-то пойти – купить кофе горячего. На площади – в торговом центре есть кафе и пиццерия – она видела вывеску, когда проезжала на такси. До площади – три шага от отдела. И там есть туалет.
Катя вышла на улицу, похожую на парковую аллею. Велосипедист, проехавший мимо, улыбнулся ей. Молодой. Похожий на ангела – кудрявый блондин в серой толстовке с капюшоном.
– Вы из Москвы? В городскую администрацию? К нам?
Катя обернулась.
На нее внимательно, с любопытством смотрели две женщины.
И тут только до нее дошло, что городская администрация – маленькое двухэтажное здание в виде коттеджа из красного кирпича, которыми был застроен ЭРЕБ, – напротив ОВД. Улица такая узкая, что из окон администрации отлично видно все, что творится во дворе ОВД, как приезжают и уезжают патрульные машины. Вся эта странная суета.
Женщины вышли из администрации – одинакового роста, давно перешагнувшие свой сорокалетний порог. Но на этом сходство кончалось. Они были абсолютно разными.
Крашеная блондинка – крепко сбитая, широкоплечая, с крупными руками, одетая в деловой серый костюм и белую блузку. На руке – светлый плащ, в другой руке – деловая папка. Единственное яркое пятно – шелковый шарф из дорогого магазина. Цвет помады нейтральный, светло-розовый, но губы накрашены густо. А глаза, серо-голубые, внимательно разглядывали Катю, одиноко застывшую на краю двора ОВД.
Вторая – ровесница блондинки, полная, но проворная в движениях, темноволосая, с короткой стрижкой, с родинкой на верхней губе, одетая в черный шерстяной свитер и черные брюки. На полной груди в такт шагам подпрыгивают бусы из деревянных шариков. На запястьях – браслеты из полированного дерева. На плече болтается старая сумка-мешок из искусственной кожи.
– Вам надо заглянуть к нам в музей, Анна Сергеевна, самой оценить экспозицию. Посмотрите заодно материалы и к нашей следующей выставке, – темноволосая женщина в брюках говорила все это заискивающим тоном, торопясь за блондинкой Анной Сергеевной, широко шагавшей к припаркованной у тротуара серебристой иномарке.
– Выберу время – зайду, – ответила блондинка, оглянулась через плечо и громко спросила Катю: – Вы кого-то ждете? Главу администрации? Вы из Москвы?
«Словно из окна следили. Видели, как я на такси приехала? А что, московские так сразу бросаются в глаза даже здесь, в ученом академическом оазисе? Что-то не похоже», – подумала Катя.
– Я жду Аллу Викторовну Мухину, начальника ОВД.
– А по какому вопросу? – спросила блондинка резко.
Катя недоуменно подняла брови – то есть что за вопрос такой?
– Я замглавы городской администрации. Ласкина, – сказала блондинка Анна Сергеевна. – А вы?
Катя официально представилась.
– Пресс-центр? Полиция? Пресса? По какому поводу к нам в город? Вы из-за этого… да?
– Мы договорились с Мухиной об интервью.
Катя вдруг поняла: поспешный ответ лишил ее возможности узнать, что имела в виду Ласкина.
Из-за этого… Из-за чего?
Она заметила, как спутница Ласкиной, брюнетка в брюках, на них смотрит. Оживленное, заискивающе приветливое выражение лица сменилось напряженно выжидательным. И что-то еще отразилось в чертах этой женщины – тревога, беспокойство?
Катя не уловила этих мимолетных перемен. Она ведь даже не знала их – этих двоих.
– Наверное, она… Мухина скоро будет, – сказала Ласкина.
И пошла к машине, пикнула сигнализацией, села за руль. Ее спутница поплелась по аллее пешком к городской площади.
Катя снова осталась одна.
Она ждала подполковника Мухину полтора часа. Хотела сходить за кофе, как планировала, а потом передумала – уйдешь, а начальница местной полиции вернется и снова куда-нибудь умчится.
Алла Мухина приехала на полицейской машине с мигалкой вместе с двумя сотрудниками ОВД. Вид у всех троих усталый. Мухина была в форме – лишь поэтому Катя ее и узнала: женщина-подполковник с замашками шефа полиции.
Алле Мухиной твердо можно было дать ее пятьдесят три. Волосы она тоже красила в блондинистый цвет, как и замглавы местной администрации, но за лицом и собой следила из рук вон плохо. У губ залегли две резкие складки-морщины. Такая же резкая складка на лбу над переносицей. Никакой косметики, даже тонального крема. Подполковник источала запах ванильного мыла и форменного сукна. Она казалась худой, как щепка, и невысокой. Форменные брюки пузырились у нее на коленях, шнурованные ботинки были замазаны глиной.
Катя и ей представилась по полной форме.
– Интервью? А, вчера… да, звонили из Главка. Пойдемте ко мне, – сказала Мухина, окинув Катю взглядом.
Они вошли в отдел. Сотрудники, что приехали с Мухиной, тихо разговаривали с дежурным.
У Мухиной зазвенел мобильный.
– Да? Только что вернулись… Весь сектор, до реки. Да и лес прочесываем. Но это если и есть, то не в лесу. Да, проформа, но мы обязаны… Да, будем продолжать. Я сидеть сложа руки не намерена, – Мухина бросала это кому-то в мобильник тихо и настойчиво. – Если сама найдется… мы торт купим и водки выпьем, отпразднуем… Нет, это не напрасные усилия. Мы должны искать, пусть и времени прошло еще недостаточно для…
Мухина перехватила Катин взгляд и нажала на кнопку – отбой.
– Кабинет мой последний справа, – сказал она Кате, кивая на пустой коридор. – Идите. Я только руки вымою.
Она двинулась к туалету.
Катя пошла по коридору.
Слева в двери вдруг щелкнул ключ – кто-то изнутри открыл дверь, которая распахнулась. Катя увидела серого человечка – заморенного очкарика в спортивной куртке. Он придерживал под мышкой ноутбук.
А за ним – лишь на миг Катя увидела внутри кабинета стену, на ней – большую информативную доску, сплошь покрытую крупными увеличенными фотографиями и пришпиленными листами бумаги, картой местности и…
Очкарик с ноутбуком с грохотом захлопнул дверь. И закрыл ее на ключ.
Там что-то было, на этих увеличенных снимках.
Катя не успела разглядеть.
Эта доска – наглядная демонстрация.
Во всех триллерах всегда фигурирует подобная доска, где жертвы…
Катя оглянулась. Мухина вышла из туалета и теперь шепталась с очкариком. Тот щелкал по крышке ноутбука пальцем.
Что здесь происходит?
Что может случиться в Эребе?
– Ваш шеф звонил мне, – сказала Мухина, открывая ключом свой кабинет – стандартный, как и во всех ОВД, но маленький. – Интервью типа обо мне?
– О вас. О династии сотрудников правоохранительных органов – я знаю, что вы из полицейской семьи. Что ваш отец много лет возглавлял этот отдел. – Катя села на предложенный стул напротив Мухиной, расположившейся за своим столом с пустой столешницей. – Что и дочка ваша тоже пошла по семейным стопам. И зять работает в полиции. Мне бы хотелось написать о вас, вашей работе, о вашей семье. Как вам удается совмещать службу, работу и дом. Это ведь такой необычный город – даже интереснее, чем Дубна. Город науки и космоса. Такой же необычный, как Звездный городок, но открытый теперь и…
– Звездный городок все последние годы сотрясали дикие скандалы – коррупция, взятки, – сказала Мухина. – У нас этого нет. Наука – да… Ученые… Мне еще папа говорил: надо понимать, с кем имеешь дело. Они не такие, как мы. Для ученого полет мухи восьмеркой под потолком – символ законов физики и аэродинамики, плод размышлений о возможностях двигателей будущего. А мы за мухобойкой тянемся, чтобы это чудо прихлопнуть. А вы лишь поэтому приехали к нам?
– Да. – Катя кивнула.
Опять все тот же вопрос. Что они все имеют в виду – дежурный, Ласкина из администрации и эта начальница полиции?
– Я вынуждена вас разочаровать, солнце мое, – сказала Мухина. – Папа мой умер от рака, и я не желаю о нем говорить с посторонними. Тем более чтобы имя его было в прессе. Начнешь говорить о прошлом, о его работе – надо сказать и о смерти. А я не хочу. Не могу смириться, что он умер. Дом я никак со службой не совмещаю, потому что и дома-то никакого у меня нет в обычном житейском женском смысле. Мужика своего я давно выгнала. Он мне изменял – такой кобель! Зять с дочкой не расписаны были – жили в гражданском браке. Считайте, она дуриком залетела, простушка влюбленная. Только что после школы полиции – и сразу памперсы-погремушки. Парень ее сразу же бросил – он в уголовном розыске тут обретался, такой охальник! Сбежал в Дубну, перевелся в отдел по борьбе с экономическими преступлениями. Моя-то дурочка на алименты подала – оказалось, у него еще двое незаконных, один в Твери, второй в Кимрах. Но внук хороший получился, горластый. Вырастет, наверное, таким же красивым, как папаша, и таким же хмырем-бабником. Дочери сейчас здесь, в городе, нет. Я ее с внуком отправила в Москву к сестре, пока она в отпуске по уходу за ребенком.
Катя поняла, что ее отшивают. Вот так сразу. Почти не скрывая нежелания общаться.
Тогда зачем же Мухина в разговоре с шефом Пресс-центра дала согласие на интервью?
– Могли бы сразу нас отбрить по телефону, Алла Викторовна, – сказала Катя, поднимаясь со стула. – Не ехала бы я в такую даль на дубнинском экспрессе.
– Прокатились зато. Шар в лесу видели? – спросила Мухина.
– Сейчас на обратном пути посмотрю. Таксист предлагал – но я к вам торопилась.
– Ученые хохмят. Там акустика чудная. Такие странности порой люди изобретают! Такую жуть… Да, насчет странностей… ваш начальник Пресс-центра, он…
– Что? – спросила Катя.
– Да нет, ничего, – Мухина опустила глаза. – Мне правда жаль, что так вышло. Но сейчас, куда ни глянь, все сплошная пышная говорильня. Пафосный пердеж. А я для этого не гожусь, солнце мое.
– Все равно рада была с вами познакомиться, подполковник. И увидеть ваш город. Эреб.
У Мухиной резко зазвонил телефон внутренней связи.
– Да, слушаю… Что, нашли?
Катя увидела, как изменилось лицо начальницы полиции.
– Нет… О черт, нам только этого сейчас не хватало! Только что обнаружили? А сам он где? Как некстати все это. Ну да, конечно, куда денешься… Да, я сейчас выезжаю. Опергруппу туда давайте и экспертов.
Катя повернулась, чтобы покинуть кабинет.
– Подождите, Екатерина… Я подумала – ну, что вы не зря все же к нам… в такую даль. Возможно, это вас заинтересует. Если желаете, можете поехать со мной прямо сейчас.
– Куда?
– На происшествие, – Мухина смотрела на Катю, как и все они здесь в этом Эребе, словно оценивая. – Такие вещи нечасто попадают в средства массовой информации.
Глава 3
Кладбище
Брюнетка в черных брюках и свитере с сумкой-мешком, встреченная Катей у здания городской администрации, миновала площадь и свернула на улицу Роз – так в городке именовали Пятую Парковую.
Здесь со дня основания города перед маленьким зданием краеведческого Музея науки и общества был разбит прекрасный розарий – обширная клумба, для которой маститые ученые, профессора и академики в прошлые «закрытые времена» выписывали самые редкие и прекрасные сорта роз.
В настоящем клумба-розарий уже не могла похвастаться редкими сортами. Но городские власти исправно высаживали самые обычные дешевые розы и розовые кусты – обильно и пышно, на радость горожанам.
Брюнетка в брюках обогнула розарий, поднялась по ступенькам краеведческого музея и открыла старую скрипучую дверь с латунными ручками. В холле было прохладно, топить в городке еще не начали. Из окошка билетной кассы высунулась старушка, остриженная столь коротко, что казалась совсем лысой, но с жемчужными сережками в ушах.
– Амалия Иннокентьевна, кто-нибудь приходил? – громко спросила ее брюнетка, роясь в сумке в поисках ключей.
– Ни души. С самого утра сижу жду – ни одного посетителя на выставку. Город игнорирует нас, Нина Павловна. У людей напрочь отсутствует жажда познания, тяга к просвещению, – старушка-кассир вечно прикрывала горечь разочарования в человечестве едким стебом. – Ни одного билета на сегодня не купили. Молодежь гоняет на велосипедах, словно это не город, а велотрек.
Брюнетка Нина Павловна прошла через два музейных зала с высокими потолками. Мельком обозрела экспозицию, которую видела уже сотню раз: фотографии – черно-белые шестидесятых и семидесятых годов и цветные современные. Старые снимки, запечатлевшие историю Экспериментально-рекреационной базы – ЭРЕБа, некогда хранимые под грифом «секретно», а теперь выставленные в музейных витринах. И недавние снимки, где вся эта история продолжалась уже в новых декорациях, с новыми лицами. Сотрудники базы, основоположники, ученые-исследователи. И еще – та, которую знал весь город, потому что она была воистину знаменитой, талантливой и великой, как и ее соратники, учителя и друзья. Королева здешнего ученого роя… Матка экспериментального заповедника.
Нина Павловна скользнула взглядом по ее лицу – она всегда хотела быть похожей на нее. Такой же сильной.
Ну что ж, возможно, ей это удалось, и не только в смысле карьеры: она директор и хранитель здешнего музея. В маленьком городке это многое значит.
Но не это главное.