Читать онлайн
Книга Аркарка. Повесть
Повесть
Александр Валерьевич Редькин
© Александр Валерьевич Редькин, 2018
ISBN 978-5-4474-7328-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть первая. Тени
1. Признак волка
Свободы сеятель пустынный, я вышел рано, до звезды…
Пушкин
Он отложил дневник на самом интересном месте. Лёгкие и хорошо отполированные до блеска пластины глисебра аккуратной стопкой, подобно лезвию ножа, легли в свои кожаные ножны, обжатые по краям медными уголками. За окном надрывисто лаяла собака, слышался разговор слуги Дарга с кинским крестьянином, и воняло палёной шерстью. На окне паслись стада мух. Конечно, соседство с мясником являлось не самым приятным обстоятельством, тем более что он имел привычку сбрасывать потроха прямо в придорожную канаву, отчего на их короткой улочке постоянно крутились всякие падальщики вроде крыс и бродячих собак. Однако книжник находился с соседом в хороших отношениях – мясник раз в несколько дней снабжал их кухню парной телятиной, а взамен он учил соседского мальчишку начертанию прямых аксийских букв на восковой дощечке.
Мужчина поднялся с дубового сундука, окованного железом, подошёл к окну и прислонился к раме. Его профиль и прямой нос, выступающий над густыми пшеничными усами, а также ниспадающие на плечи волосы, производили впечатление человека задумчивого и зрелого, при этом не отягощенного суетой и трудностями. В стальных глазах Аркарка читался блеск разума и смелость мысли, а лицо дышало тонкой грустью. Серый кафтан, отделанный кроличьим мехом, и штаны из лучшего элманского сукна аккуратно сидели на среднего роста фигуре. Из рукавов кафтана наружу выбивался белый лён туники, а талию охватывал тонкий кожаный пояс с гребнем, письменным набором и кошельком. Он стоял у окна, сложив руки на груди, и смотрел через окно, как дерутся в грязной луже растрёпанные городские воробьи.
Книжника именовали Аркарк. Точнее так его называли друзья и жена Маора, а для всех остальных жителей Витархема – столицы Аксийского королевства он был мечником Аркарком Токинским. Небогатый род, из которого он происходил, находился на нижней ступени дворянской лестницы и собственной земли не имел. И хотя по материнской линии у Аркарка имелся богатый и влиятельный дядька в лице графа Хенца Фоонского, однако хороших родственных и уж тем более дружеских связей с ним Аркарк из Токина не имел. И вот почему.
Лет сто назад прадед Аркарка отчаянно дрался в битве при Саре – главной реке северных варваров и, мужественно сражаясь в пешем строю, осуществил дерзкую попытку прорыва фланга. Работая, как мельница, сразу двумя секирами, прадед Аркарка вместе с оруженосцами прорубил в строю противника достаточную для атаки кавалерии дыру, чем решил исход сражения в пользу аксийцев. За проявленную доблесть король даровал ему небольшое графство Фоон на границе с Саргией. Девять детей прадеда после его смерти никак не могли поделить маленькое наследство и образовали две соперничающие партии. Согласно аксийскому наследственному праву земля графства должна принадлежать первому сыну, достигшему военного возраста, имение Швац – второму, крестьяне и конюшни – третьему, а золото – дочерям. Но на войне, произошедшей вскоре с Ксебией, погибла почти вся мужская партия, и наследство перешло дочерям прославленного прадеда, которые быстро разделили всё между собой. Когда дед Аркарка, долго считавшийся погибшим, наконец, вернулся с похода, то его даже не пустили на порог имения. Тогда он как верный рыцарь Аксии обратился за милостью к королю и даже заручился поддержкой, но торжеству справедливости помешала смерть монарха. Тогда, воспользовавшись женитьбой своего единственного сына – отца Аркарка на молодой дочери токинского барона, дед покинул родные места и переселился из Фоона в рыбацкий город Токин на берегу Снежного моря. У баронессы родилось всего пять детей, но Аркарк оказался четвёртым по счёту мальчиком и поэтому, кроме титула мечника и духовного образования, ничего не получил после кончины родителей. По завершении обучения в монастырской школе Токина он переехал в столичный город Витархем, что в переводе с древнеаксийского означало «Ветряной Холм», где стал заниматься книгами и достиг на этом поприще определённого успеха.
Тем временем на улице прямо перед входом в дом Аркарка Дарг продолжал о чём-то громко спорить с крестьянином. Только одно слово, громко произнесённое кинским пастухом, и достигшее ушей книгочея, заставило его отложить дневник и прервать, таким образом, размышления. Этим словом была «война». Действительно, крестьянин, прибывший в столицу продать овечью шерсть, горячо доказывал Даргу, что авангард короля Кседда Птичий Нос перешёл пограничную реку Кон. Слуга в свою очередь упрекал оппонента в глупости:
– Баранья твоя голова ничего не понимает в королевских делах! Какая война!? Ты упился дрянным пивом и потерял разум! Всем известно, что три года назад Рочилд, да будет прославлено его имя, заключил с Кседдом мирный договор!
– Сударь, я уверяю вас, что знаю про договор. Но пусть Святой Грёнрик выколет мне глаза, если они не видели на нашем берегу Кона лучников с волчьими мордами на доспехах!
– Всё врёшь, пастух! Такого не может быть! Все купцы из Кинска и Готы приезжают в Витархем и говорят о мире с ксебами. Ты пьян и заставляешь меня слушать твои россказни!
– Экий вы дерзкий! Говорю, что видел солдат, а вы не верите. Руно покупать-то будете? Пять грегеров всего.
– За твой тюк я не дам даже медного кроша!
Неизвестно столько бы ещё продолжалась рассудительная беседа дерзкого слуги с дремучим крестьянином, который действительно мог что-нибудь видеть, если бы в разговор не вмешался Аркарк. Он забрался в поясной кошелёк, нашёл там монету необходимого номинала и кинул её вниз. Холоп моментально выхватил глисебровую монету из кучи навоза, в которую она упала, вытер пятак о штаны и поклонился.
– Большая, вам сударь, благодарность, – залепетал глазастый пастух.
Аркарк наполовину высунулся из окна и поинтересовался у крестьянина о том, что конкретно тот видел на южной реке. При этом мечник сделал слуге знак рукой, чтобы тот отнёс тюк шерсти в дом. Дарг повиновался: снял мешок с телеги и, отогнав ногой собаку, скрылся на первом этаже дома. Изнутри обидчиво лязгнул засов.
– Милостивый сударь, всю свою жизнь я с братьями пасу овец возле Кона, – рассказал крестьянин. – И много раз видел ксебов на противоположном берегу, но сейчас это были конные лучники.
– Именно ксебские лучники? Конные королевские стрелки? – последовал уточняющий вопрос.
– Да, сударь, именно они. С волчьими головами.
– И что они делали, куда направлялись?
– Я этого не знаю, клянусь изваянием Духа Бриёга. Завидев их, я так испугался, что убежал. Кажется, они рубили ельник.
Аркарк начал догадываться, что Дарг прав и нечего тратить время на пустой разговор, но он решил задать ещё пару уточняющих вопросов.
– Скажи, о каких волчьих головах ты говоришь? Ведь на гербе Ксеброкса нет хищников, – заметил книгочей.
– Совершенно точно, сударь, нет, но волков я видел также ясно, как и своих овец. Красного цвета головы.
– Ладно, что говорят в Кинскгриде?
– Торговцы подняли цены на овёс. Просят два грегера за четверть…
Аркарк послушал крестьянина ещё немного и отпустил. Скрипучая телега поехала дальше по улице, и, наблюдая за ней, книгочей думал о будущем. То, что рано или поздно соседнее королевство нарушит мир не вызывало у него удивления. «Только почему именно этой весной?» – занимал Аркарка любопытный вопрос. Сейчас Аксия казалась как никогда сильной: серьёзное укрепление военного союза с соседями даклами, заключённого ещё в 5590-м году, и окончательное подчинение земель саргов, делали северные и восточные границы вполне защищёнными. Правда со стороны моря некоторые портовые города Аксии могли атаковать сваркиты, но ввиду чумы в Унтаре их атака представлялась маловероятной, и даже если бы такое вдруг произошло, пехота короля Рочилда Х быстро сбросила бы их обратно в море. Всё-таки против развязывания Ксеброксом войны, имелись определённые контраргументы.
Во-первых, существовал мирный договор 5612 года от Торжества Альтета, согласно которому аксийцы и ксебы обязывались прекратить старую распрю и не переходить общую границу по лесной реке Кон. Однако договор заключался только с княжеством Ксебия – частью нынешнего объединённого королевства Ксеброкс. И, несмотря на то, что великий князь Кседд позже узурпировал власть и покорил такие страны Ферры как Рокс, Гота, Западная и Южная Тория, договор заключался лично с ним как представителем ксебов, а, следовательно, действие договора в этом случае силы не теряло, и его общий смысл сохранялся. Конечно, тут существовал нюанс по поводу статуса лица, подписавшего договор, ведь печать прикладывал великий князь Кседд, а не король Кседд I Птичий Нос, но, тем не менее, всем казалось очевидным, что договор заключён правильно и война в связи с этим исключена.
Во-вторых, непонятно как ксебы собирались вести военную кампанию, не имея для неё значительного численного превосходства в воинах. До присоединения западных земель Ксебия была даже меньше Аксии, в том числе по количеству подданных. Конечно, Кседд мог объединёнными усилиями королевства выставить армию в сорок-пятьдесят тысяч копий, но для эффективного наступления данное количество представлялось недостаточным. Ведь для наступательной войны требовалось минимум тройное превосходство в солдатах, в противном случае атака на Аксию могла обернуться для Ксеброкса бессмысленной кровавой авантюрой, а для самого Кседда поражением. Также любопытным моментом в рассказе крестьянина явилось упоминание о неких волчьих головах. Что-то похожее Аркарк уже слышал от своего друга Гриона – монаха-врачевателя при единственной лечебнице Витархема, который вместе с некоторыми братьями за небольшую плату переписывал для мечника чужеземные книги.
Книгочей отошёл от окна и направился в самый тёмный угол комнаты. Там он подтянул к себе неказистую лестницу, грубо сколоченную Даргом из берёзовых жердей, и, откинув в стороны полы кафтана, сделал по ней три шага вверх. На самой высокой дубовой доске под потолком лежало несколько пергаментных книг. Взяв одну из них, мужчина спустился с лестницы и аккуратно перенёс её на стол, по пути сдувая с деревянной обложки пыль. Потом Аркарк пододвинул сундук ближе к столу и открыл книгу, при этом несколько огорчившись, обнаружив погрызенный крысами край. В историческом издании, переписанном Грионом с оригинала, в разделе истории ксебо-аксийских войн среди геральдики, рыцарских родословных и описаний сражений значилось краткое упоминание о красном трёхголовом волке на золотом поле – эмблеме конных лучников Готы. Дважды перечитав страницу с данным пояснением, Аркарк задал себе наводящий вопрос: «Что мог делать отряд Тени в окрестностях Кинска?» и сам на него ответил.
О готском князе Муунге по прозвищу «Тень» книгочей несколько раз слышал в дорогой столичной таверне «Жирный гусь». Аксийские купцы, имевшие с князем торговые дела, рассказывали о нём как жестоком и могущественном хозяине Гутунса – портового города западноксебского княжества Гота. Ходили слухи, что Тень не брезгует торговать со сваркитами, содержит все меняльные лавки на побережье Снежного моря и даже чернокнижничает. Так или иначе, но Муунг действительно являлся самым богатым ксеброкским подданным и даже кредитовал собственного короля. Его тёмная слава соперничала во влиятельности с его тайным богатством. И факт дислокации элитных конных стрелков вдали от морского берега мог означать только ксебский военный поход. Но куда в таком случае собрались Кседд и Муунг, если не на аксийский Кинскгрид? Может быть на даклов? Или восточнее? Сомнительно.
Тут Аркарк начал вспоминать подробности вчерашней встречи с королевским архивариусом, состоявшейся у них в окрестностях замкового сада у реки Ревиры. Вальт Комр, занимающийся хранением и упорядочиванием королевских указов и писем, являлся хорошим знакомым Аркарка, и иногда заказывал ему переводы иностранных изданий. Обычно требовалось перевести книги с ксебского языка или с наречия даклов на аксийский. В свою очередь книгочей брал у архивариуса некоторые пергаменты для переписывания. На таких редких встречах между ними происходил обмен не только книгами, но и информацией, взаимно обогащающей собеседников. Разговор с Вальт Комром книгочей помнил достаточно хорошо, и мог добавить ещё один аргумент в пользу версии возможной войны с Ксеброксом. На встрече у реки Вальт проболтался о недавней попытке хищения из архива записей о тангирских рудниках и добыче драгоценного металла глисебра. Дело было так. Ночью самого последнего дня месяца снеговита несколько воров забрались по верёвкам на замковую стену, убили караульного гвардейца и, сломав дверь в Учёную башню, проникли в первую комнату архива, где их скоро обнаружила стража. Всех воров удалось заколоть на месте, но среди них оказался один родовитый ксеб по имени Гдах, известный по шраму на плече в виде рыбы. В столице Ксеброкса Никсе он держал меняльную лавку и приходился родственником какому-то тамошнему титулованному дворянину. При нём нашли кинжал и кусочек пергамента с тремя аксийскими словами: «Тангир», «рудник» и «глисебр». Архивариус сразу догадался, что конкретно искали воры и сообщил о записке королю. Таким образом, думал Аркарк, соседи могли использовать данный случай как дополнительный повод к войне по заявлению родственника Гдаха. «Видимо ксебы всё-таки перешли границу, – склонялся он к версии вражеского вторжения. – А, следовательно, нужно позаботиться о безопасности Маоры, книготеке и лошадях».
Книгочей думал о вероятной войне, пока его рассуждения не прервали медные звуки колоколов с Храма Святого Бриёга, расположенного в начале улицы Оружейников. Торговый квартал Витархема рядом с которым находился деревянный дом мечника, всё явственнее заявлял о себе, своим шумом и голосами мешая мыслям и сбивая запахами. В это весеннее утро жена Маора, беременная первенцем, отправилась вместе с соседкой на рыбный рынок, не доверяя Даргу в выборе свежей ревирской форели. В доме ещё находилась старая кухарка-дакла, которую Маора привезла с собой из отцовской усадьбы в окрестностях Диккерона. Вот и вся небольшая фамилия Аркарка – почти пять человек.
Сегодня он собирался навестить Гриона в лечебнице, чтобы уговорить того переписать книгу изречений древнеаксийского пророка Ритернока с современными комментариями токинских свечников. Необходимо было перенести аксийский текст с телячьего пергамента на тонкие пластины глисебра всего за один золотой. Большую сумму за многомесячный труд он сейчас дать просто не мог, а самому за него взяться не хватало времени. Закрыв ксебскую книгу по военной истории Ферры и возвращая её на верхнюю полку, Аркарк пробежался взглядом по холодной комнате. «Нужно будет приказать Даргу принести ещё дров», – подумал он и приблизился к дощатой кровати с балдахином от насекомых, под которой стоял его второй сундук. Мысли Ритернока оказались над старыми глиняными табличками. Книгочей переложил пергамент в потрёпанную дорожную суму. После чего сняв со стены перевязь с волнистым мечом, мужчина спустился по лестнице на первый этаж. Там он обнаружил слугу, промывающего купленную шерсть, и кухарку, топящую на очаге сало для свечей.
– Дарг, нам необходимо взять повозку до Тангира и трёх лошадей, – сразу сообщил Аркарк.
Личный слуга принадлежал к той категории городских ремесленников, которые могли сделать всё: от деревянных башмаков и конской сбруи до тонкого сукна и металлической посуды. Мечник нанял этого работящего токинского крестьянина около десяти лет назад – ещё во времена молодости, сразу после первых денег, полученных от переписывания книг. Дарга пробовали обучать письменной грамоте, но почти безрезультатно – все семьдесят аксийских букв постоянно им забывались и выходили у него на дощечке одинаково не читаемыми, и Аркарк в какой-то момент бросил обучение. Зато Дарг ревностно и аккуратно прислуживал хозяину и его жене, выполняя много бытовой работы и получая за это немалое, даже для такого крупного города как Витархем, жалованье. Вот и сейчас Дарг в грубой рубахе из мешковины, вскочил и испуганно уставился на мечника, оставив занятие по подготовке пряжи:
– Сударь, неужели вы на самом деле поверили кинскому холопу?!
– Увы, очень похоже, что он говорил правду, Дарг. Война, так или иначе, должна была начаться и ксебы наверняка пойдут на Витархем, – ответил Аркарк, заглядывая в чулан. – Не сегодня так завтра.
– Но как же договор? – удивился слуга.
– Для отвода глаз, Дарг. Как только где-то появляется богатство, всегда находятся охотники на него и повод для такой охоты можно выбрать любой. Кроме того, мы с Маорой и так собирались в летом в Тангир, чтобы навестить тамошнего гостеприимного хозяина и переговорить с ним по одному делу.
– Сударь Аркарк, поедемте лучше в Токин, там сейчас очень хорошо, вы же знаете! К тому же Токин очень далеко от ксебов! – верному слуге почему-то не хотелось покидать побережье.
– Нет, Дарг, в Токин мы поедем следующей весной, если война не затянется, – ответил мечник, и строго добавил: – Запряжённая повозка должна быть готова к утру. Вот возьми монет, и сейчас же отправляйся к Восточным воротам. Позавчера я видел там торговца лошадьми лесной породы. Нам нужно два мерина и двухлеток.
Книгочей поправил меч на перевязи и собирался уже открывать дверь на улицу, как вдруг его остановила кухарка. На плохом аксийском с сильным даклицийским акцентом она спросила Аркарка, как долго они с Маорой собираются пробыть в княжестве Тангир. Услышав в ответ, что до зимы, заохала и, сделав испуганное лицо, направилась замешивать тесто для выпечки хлеба в дорогу.
Весенним пасмурным утром книгочей шёл по заляпанной грязью улице Оружейников по направлению к Храму Святого Бриёга и лечебнице, пристроенной к нему со стороны Ремесленного квартала. Городская лечебница, всегда заполненная нищими, калеками и душевнобольными, производила тягостное впечатление. Многие горожане старались обходить её стороной, чтобы в буквальном смысле не вляпаться в неприятности, но Аркарк относился к этому месту философски, понимая, что беду и смерть можно встретить в любом месте. Лечебница для бедняков потребляла много воды и поэтому её собирались переносить от рынка Торгового квартала на берег Ревиры, освободив для этого несколько ветхих домов у Медного моста, а заодно колодец на площади Бриёга, который толпа постоянно удерживала спиралью очереди. Вместе с духовными братьями монах Грион занимал большой старый дом рядом с Храмом Бриёга, выходящий на главную торговую площадь Верхнего города. Сегодня Аркарк собирался предложить другу работу на лето.
В Витархеме по десятым дням случался рыночный день. Крестьяне с товаром целыми семьями съезжались в столицу из всех уголков королевства. Безусловно, продукт, будь то молочные поросята или плетёные корзины, телега овощей или бочка мёда, можно было продать и в ближайшем городишке или крупной деревне, но всё-таки самая большая выручка выходила в таком крупном портовом городе, каким являлась столица. У местных дворян имелось достаточно грегеров для того, чтобы простой аксийский холоп взял плоды своей земли и труда и отвёз их в Витархем, потратив на путешествие несколько дней пути. Половину даров земли, к сожалению, приходилось отдавать местному феодалу в виде продуктового налога, но всё равно кое-что оставалось. Такая вылазка, конечно, если глава хозяйства не спускал все деньги в ближайшей таверне, могла кормить крестьянскую семью два-три месяца. Хороший аксийский товар купцы могли по морю отвести куда угодно: от северных деревень варваров-саргов, питающихся преимущественно сельдью до южных и восточных морей, где жили диковинные люди с чёрным и жёлтым цветом кожи. В столице ремесленники получали железо и шкуры, ткачи приобретали ткани и пряжу, а рыцари короля Рочилда Х Осторожного – коней, сбрую и многое другое. Витархем являлся большим торговым городом в Ферре, крупнее него был только ксебский Никс, с которым также активно торговали купцы жёлтых людей.
В направлении рыночной площади к лечебнице Бриёга двигалась масса людей. Аркарк шёл среди разношёрстной толпы, положив одну ладонь на рукоять меча, а второй придерживая ремень сумы с религиозной книгой внутри. Вне дома мечник, находящийся на самой нижней ступени нетитулованного дворянства, обязан ходить с личным оружием. Этому мужскому правилу, Аркарк следовал неукоснительно, так как оно один раз спасло ему жизнь, а второй – туго набитый кошелёк. Толпа простолюдинов, попавших в город через Восточное предместье, растекалась по Торговому кварталу. Покрапывал дождь.
– Эй! Прочь с дороги! – неожиданно услышал Аркарк зычный голос командира группы всадников в адрес двух телег с кувшинами молока.
Ещё подходя к площади Бриёга, он заметил как из одного, примыкающего к ней переулка, на улицу Оружейников выезжает вооружённая кавалькада. Крестьянские телеги в силу каких-то причин никак не могли разъехаться у переулка и перегородили всадникам путь.
– Давай пошевеливайся!
Длинная плётка поочерёдно проехалась по спинам деревенских лошадей и способствовала освобождению проезда. Размахивающий ею рыцарь являлся одним из знакомых Аркарка и однажды помог книгочею доставить несколько книг в Фоон. У знаменосца, следовавшего сразу за командиром всадников, на копье развевался красно-синий королевский вымпел с якорем, елью и пером.
– Приветствую вас, милостивый государь. Куда вы так торопитесь таким прекрасным весенним утром? – поздоровался мечник с рыцарем, обратив внимание на полное вооружение знакомого.
– Вы, Аркарк? Будь оно проклято это утро, сударь, мы едем очищать Кинскгридский лес от разбойников! – сообщил капитан, поворачивая голову лошади в сторону Южных ворот.
– Неужели кинские хуторяне недовольны новым коровьим налогом его величества?
– Да, сударь, поэтому я и вынужден покинуть Витархем и опять бегать по лесу! – группа пересекла площадь Бриёга и поскакала по булыжнику к городской стене.
– Удачи вам, капитан, – крикнул вслед Аркарк, а про себя негромко добавил: – На войне…
Вооруженные вилами и косами кинские крестьяне, часто малоземельные, действительно представляли собой некоторую опасность, но только для одиноких путешественников, пьяных и богатых торговцев. И, несмотря на то, что король, которого Аркарк втайне считал нерешительным и трусливым монархом, брал с них две коровьи шкуры в год, разогнать разбойников силами местной кинской хоругви представлялось довольной простой задачей. Но, возможно, Рочилд владел другими сведениями и стягивал войска к южной границе. К границе с Ксеброксом.
2. Птичья кость
Разогнав копошащихся в канаве кур, Аркарк пересёк площадку перед домом монахов, и спросил у прислуживающего бедняка, находится ли дома брат Грион. Получив в ответ сообщение о том, что святобригеец работает на пустыре за лечебницей, книгочей сразу отправился туда.
Площадь Бриёга и рынок на ней застроились домами и лавками по всему кругу. Здесь можно было купить любой продовольственный товар кроме даров моря, продававшихся отдельно в Рыбацком предместье города. Жаром раскрытых дверей таверны приглашали приятно и вкусно провести время. Приезжие крестьяне и городская беднота постоянно крутились на площади радиусом в сто больших шагов и всё время тут что-то меняли, продавали, покупали и воровали. Здесь же иногда проходили казни, устраивали представления бродячие плясуны, пели барды и вещали проповедники. Большое количество услуг, оказываемых рынком Торгового квартала, приводило к тому, что площадь Бриёга посещали и зажиточные горожане, в том числе дворянского происхождения с целью смешать лекарство, заказать платье или доспех, изготовить дорогое украшение или седло для коня. Фамилия Аркарка покупала тут только овощи, муку и мёд, несмотря на изобилие другого продовольствия. Также с позволения хозяина Дарг торговал здесь восковыми дощечками, стилусами, листами пергамента и тайком пластинами глисебра для нанесения букв и чтения.
Глисебр – замечательный новый металл случайно открыл один кузнец из провинции. Этот полудрагоценный металл светло-серого цвета, с виду напоминающий серебро, но намного легче, Аксия выплавляла последние двенадцать лет в горах княжества Тангир и весьма на нём богатела. История открытия глисебра являлась одной из самых таинственных в новом столетии, и брала своё начало летом 5603-го года. Легенда гласила, что однажды в местную оружейную кузницу во время ночного дождя влетела молния и полностью сожгла её. А утром кузнец среди головешек и почерневших обломков нашёл кусок странного лёгкого металла величиной с лесной орех. В кузнице до пожара оставалось много болотного железа, угля, образцов всякой руды, алхимические смеси, и что с чем смешалось, осталось загадкой. Долгое время кузнец ломал голову, как получился новый удивительный материал, но не находил ответа. Кусок металла, названный глисебром в честь старшего сына, он подарил князю Тангира и попросил у него дерева и рабочих для строительства новой кузницы, в которую собрал по памяти все материалы и вещества, использовавшиеся им ранее. После долгих стараний и попыток толковому кузнецу всё-таки удалось понять, как и из чего получается глисебр и Тангир разбогател. Рецепт изготовления глисебра, из которого король Аксии сразу распорядился чеканить монету номиналом в два и пять грегеров, сразу стал государственной тайной. Рочилд Х приказал, чтобы Вишкуд – князь Тангира и господин Гифлорских рудников, спрятал находчивого кузнеца в своём родовом замке, и теперь каждый год от королевской казны в Гигрид шёл крупный заказ на бруски глисебра.
Легко царапающийся мягкий металл, выплавлявшийся в том же количестве, что и серебро, быстро набирал популярность и возвысил Аксию в глазах соседей, а для Ксеброкса стал предметом чёрной зависти. Кроме того, у глисебра обнаружилась высочайшая ковкость, позволяющая получать из него тонкие листы, используя при этом незначительное количество металла. Мягкость материала пригодилась для написания текста, а точнее царапания на нём букв, чем буквально открыла новую страницу в книгоиздании. Доселе почти исключительно пергаментные книги сейчас выходили на тонких прямоугольных глисебровых пластинах, и имели ряд преимуществ перед старыми: вес, относительная дешевизна и удобство. Написанный на них текст можно было большое количество раз переписывать и стирать, они не сгорали, их не портили мыши, они не боялись времени. Аркарк знал, что с каждым годом производство глисебра росло, и считал, что будущее книгопечатания исключительно за этим серо-белым металлом. Сам он покупал тонкие пластины размером с одну книжную страницу на королевском дворе по строго установленной цене пятнадцать грегеров за десяток. Пластины продавали только дворянскому сословию.
Для того чтобы попасть на пустырь за храмом Аркарку пришлось пройти через ряды суконных и полотняных лавок, и повернуть направо к лечебнице, которую трудолюбивые витархемцы сложили сто лет назад из серого природного камня. Неподалёку от стен храма на земле сидела группа из нескольких нищих, обёрнутых, вероятно, в выловленные из Ревиры тряпки, и слушала какого-то бродячего прововедника. Обвязанный верёвками по голому телу и с куском железной цепи на шее, он низким каркающим голосом что-то громко вещал о кровавой луне. Сначала книжник хотел пройти мимо, но несколько слов, брошенных в толпу нищим бродягой, заставили его замедлить шаг и немного прислушаться. Худой человек непонятного возраста напоминал ему одного из тех рабов, которых он видел в детстве на купеческой пристани Токина. Тогда отец Аркарка выкупил их у сваркитов всего за горсть серебра. Видя проходящего мимо мечника, сумасшедший закричал ещё громче, надеясь быть услышанным среди множества звуков рыночной площади:
– И когда в Аксию придёт красная смерть, то воцариться Хаос, и Луна закроет собой треть неба, а от костров ночью станет светло как днём, тогда волки выйдут из лесов и уничтожат города…
Услышав второй раз за одно утро о волках из лесов, Аркарк внутренне напрягся. Конечно, для витархемских нищих этот грязный оракул может и представлял собой некоторый интерес, так как не утратил в скитаниях разум и ещё мог продать свои речи в горсть медных монет. Но для мечника вещание бородатого безумца казалось бредом, и если бы не упоминание о волках он вообще не обратил бы на него внимания. Однако данное совпадение являло собой некоторую подсказку как подтверждение его мыслям о вероятной войне с Ксеброксом. Скорее всего, он догадался правильно и надо ехать в Тангир, чтобы, во-первых, вывести Маору и книготеку в безопасное место, если война начнётся, и, во-вторых, заручившись согласием князя Вишкуда попробовать организовать там давно задуманную книжную мастерскую, в случае, если войны всё-таки удастся избежать. Аркарк прошёл мимо сумасшедшего, свернул за угол, а в затылок ему словно стрелы полетели последние слова уличного проповедника.
– Луна побагровеет от крови и заслонит собой железное Солнце!
Насчёт луны он сильно сомневался. Больше, чем есть, она точно не станет. Бело-серебристое во вмятинах небесное тело и так было размером с пшеничную лепёшку, занимая немалую часть неба, а сквозь залитые кровью или вином глаза любой предмет покажется алым, красным или багровым.
Шум рынка немного стих. Теперь книгочей шёл вдоль плетёного забора, ограждающего Храм Бриёга от остальной городской застройки на пустырь за лечебницей. Деревянные башмаки Аркарка по самые борта тонули в жидкой после ночного дождя глине, а длинный дорожный плащ с капюшоном иногда касался полами луж. Приподнимая плащ до колен, чтобы лишний раз не испачкаться, Аркарк пересёк крапиву и малинник и обнаружил друга, сажающего в вязкую землю кусты розы. Грион ловко подрезал кустикам корни и аккуратно размещал саженцы на холмиках в мокрых ямах. Одежда старого монаха оставляла желать лучшего. Вся перепачканная глиной, она состояла из двух грубых и рваных туник, одетых одна поверх другой и перевязанных отрезком тонкого каната. Когда Грион опускал саженец в яму, его длинная рыжая борода также опускалась на дно, отчего её кончик вскоре стал твёрдым и острым. Давний друг и коллега Аркарка отличался глубокой мудростью, безграничным спокойствием и принадлежал к святобригейцам – пророческо-аскетическому направлению беловерья, разделяемого всеми жителями западной и центральной Ферры. Увидев прыгающего через лужи мечника, монах поднялся с колен, отряхнул одежду и улыбнулся.