Читать онлайн
№ 12, или История одного прекрасного юноши

№ 12 или История одного прекрасного юноши

Посвящается моей Вселенной – Солнцу, Луне и трем звездам, – которые вечно будут сиять на небосводе моей души

Однажды найдя в себе силы простить,

Ты обретешь счастье навсегда

Предисловие

Я услышала эту историю несколько лет назад в поезде от соседки по купе. Она оставила глубокий след в моем сердце. Услышанное, со всеми пережитыми мной эмоциями и чувствами, было достоянием только моей памяти, спрятанное в самый дальний ее угол. И вот недавно, во время прогулки по центральным улицам столицы, я вспомнила эту историю и решила поведать ее всем.

Знакомство

Я вошла в купе с братом, он помог мне расположиться и начал узнавать, кто будет моими соседями на ближайшие сутки. В поезде стоял гвалт, как обычно это бывает, в воздухе слышались вопросы вроде «ничего не забыли?» или «вы не могли бы передать посылку?». Единственной моей соседкой оказалась девушка лет двадцати пяти-двадцати шести на вид. Она тихо сидела в уголке и смотрела на перрон. Когда мы поздоровались, она ответила нам и вновь отвернулась к окну. Вскоре провожающих попросили покинуть вагон, и брат вышел, наказав мне быть на связи. Наш поезд тронулся, и в последующие полчаса-час последовали формальные процедуры, типа раздачи постельного белья и т. д. Спустя час мы с моей соседкой сидели, переодевшись в домашние платья, на застеленных местах. И, видимо почувствовав голод одновременно, обе полезли в сумки за едой. Еще через некоторое время мы угощали друг друга, но, несмотря на это, были сдержанны в разговоре, как и всякие не знакомые друг другу люди.

Ее звали Айша, она возвращалась домой, в Москву, из Грозного. Я же, наоборот, ехала из дома, возвращалась на учебу после небольшого отдыха. В задумчивости она подолгу смотрела в окно, на дальний закат. Она была удивительно красива в своем платке – среди моих знакомых не было покрытых девушек. Когда мы остались одни и закрыли дверь купе на ключ, она сняла платок. Волосы у нее были русые, глаза зеленые, тоненький точеный носик и небольшие губы. Верхняя губа была чуть припухлой. Она была воплощением женственности и спокойствия. Я искоса наблюдала за каждым ее движением, потому что она зацепила меня внешностью, а теперь мне хотелось, чтобы она покорила меня и манерами. Айша была высокой, почти моего роста (а это метр семьдесят шесть) и, насколько мне удалось разглядеть сквозь длинное широкое платье, очень стройной.

Разговор у нас завязался очень легко, с большим интересом мы задавали друг другу вопросы, особенно Айша, и с большим энтузиазмом отвечали, особенно я. Она расспрашивала меня обо мне, моей учебе, по своему ли желанию я выбрала профессию и т. д. На встречный вопрос она ответила так: «У меня не было особых желаний стать кем-то конкретным, по крайней мере, сейчас не припомню такого. Мне всегда хотелось любить и быть любимой», – с этими словами Айша внимательно взглянула мне в глаза, как будто пытаясь понять, смогу ли я достаточно глубоко прочувствовать смысл ее слов, значение для нее этой мечты, и, как мне кажется теперь, когда я оглядываюсь назад на то знакомство, ее настроение в тот момент. А я, как будто и вправду настраиваясь на нужный лад, молча вглядывалась в зелень ее глаз. «А если говорить о желаниях, то в последнее время у меня есть только одно всепоглощающее желание, и даже, пожалуй, необходимость».

Далее она довольно красочно описала уютную комнату. Она говорила не спеша, блуждая взглядом вокруг, как будто пытаясь найти все, о чем говорит, в пространстве купе. Одна стена комнаты полностью занята полками для книг, манящими своими красивыми корешками. На противоположной ей стене развешаны картины, исполненные в мягких тонах. Одна из них изображает рассвет у моря. Вторая – закатное небо, виднеющееся сквозь пушистый одуванчик. Чарующее изображение костра, жаркое пламя которого исполняет страстный танец с мраком ночи перед небесными зрителями-звездами. Еще – мистическая красота беспросветного тумана в бархатно-зеленом лесу. Картина, от которой стынет кровь, – сокрушительная морская волна, бьющаяся о смотровую башню, буквально заглатывающая беззащитное строение своей пенящейся пастью. И умиротворяющая красота горных вершин, окутанных ореолом пушистых облаков. Между двух этих стен рабочий стол из шоколадного цвета дерева, без острых углов. На нем – статуэтки, компьютер и разные канцелярские предметы. За рабочим столом большое окно. Посередине кабинета простой, без вычурных элементов, мягкий диван, обитый коричневым велюром, с несколькими подушками. Около него небольшой ковер и столик. На столике стопка журналов и ваза с сиренью и белыми пионами. С одной стороны дивана стоит кресло. И наконец, на противоположной стороне от окна, стола и дивана висит горизонтально-длинное, на всю стену, зеркало в тяжелой кованой оправе, а под ним стоит старинный комод. Плотные шторы цвета капучино задернуты поверх бежевого тюля, от этого в комнате легкий полумрак.

Айша представляла себя лежащей на диване пластом, со сложенными на груди руками, закрытыми глазами, в полном умиротворении. Рядом, у изголовья, сидит человек, который слушает ее и периодически задает вопросы относительно того или иного момента в ее рассказе. Он связан профессиональной этикой, ни одна душа не узнает о том, что было сказано во время сеанса. Айша рассуждала так: даже если он расскажет кому-нибудь что-нибудь, это будут люди, далекие от ее круга общения. Ей надо было просто выговориться.

Я внимательно следила за ходом ее мыслей, потому что было непонятно, от чего могло появиться желание пойти к незнакомому человеку, чтобы поговорить. Я продолжала слушать, Айша располагала к этому. Она говорила не громко, но в точности умела передавать свои эмоции. Ее манера говорить и облик вызывали желание внимать, не вставляя ни слова, пока рассказ не придет к своему логическому концу, и пока она не даст понять, что дальше собирается молчать. И вот я пыталась понять, навеяно ли было желание попасть к психологу просмотром западных фильмов, либо причина крылась много глубже. Тем временем Айша рассказывала, что пыталась как-то сесть за бумагу и выговориться на ней, но сразу по нескольким причинам отложила эту затею. Во-первых, по ее словам, она была немногословна в письме. И, во-вторых, ей нужна была обратная связь, а от бумаги, как известно, ее не получишь…

Айша сидела напротив без платка, и в какой-то момент я подумала, что мне повезло быть девушкой и иметь возможность увидеть ее волосы. Мешковатое платье, не лишенное, однако, вкуса, было для меня чем-то экзотическим, так же как и наглухо завязанный платок, который удивил меня, когда я только вошла в купе. Вглядываясь в ее зеленые глаза, я представила пшеничное поле, стога сена, подсолнухи. Саму Айшу я видела в белом платье до колен, с волосами, заплетенными в колосок, и венком из одуванчиков на голове. Прямой нос с еле заметной горбинкой в паре с более выступающей, – по сравнению с нижней, – верхней губой придавали этому лицу чувственности. То ли я стала жертвой чар этой девушки, то ли мне было просто любопытно узнать, что же случилось такого, что она хочет поделиться этим с чужим человеком – я ощутила желание стать тем самым психологом.

Мое воображение, не знающее границ, молниеносно представило ужасные сцены насилия, от которых кровь закипела в жилах от злости. Не зная ничего, я за доли секунды заочно возненавидела ее возможного молодого человека, отца и братьев, если они существуют. Перед глазами пронеслись сцены, как они не выпускают ее из дома, не считаются с ней и ее желаниями, как заставляют носить эти балахоны. Эти сцены сменялись другими, – когда девушка целыми днями только и занимается тем, что убирает и готовит, – и третьими, более жестокими, – как она каждый день подвергается физическому насилию. От последней сцены, представшей моему воображению, в горле все пересохло, а по телу прошел нервный спазм. Но это были только мои фантазии, а что же было на самом деле, мне предстояло услышать от нее.

История Айши

Все началось с внешнего вида. До двадцати лет Айша одевалась, как все девушки. В ее каждодневный гардероб входили юбки до колен, такой же длины платья, подчеркивающие фигуру, каблуки и украшения. А дополняли образ укладка, которая была обязательна, макияж и маникюр. Айша ловила на себе восхищенные взгляды парней, завистливые – девушек, а через знакомых и подруг ей часто передавали комплименты. Попытки парней заговорить с ней, передать какие-то сувениры, подарки и цветы не имели успеха. Это все тешило ее самолюбие. Так оно тешилось три года, пока в один день в голове не произошло полное крушение взглядов, убеждений и ценностей. Это напоминало картину Брюллова «Последний день Помпеи», со всей масштабностью и серьезностью происходящего. Это как нечто строившееся на протяжении долгого времени, казавшееся властным, величественным и истинным в один миг рушится на глазах. Когда то, во что ты веришь больше всего, падает, сокрушая все вокруг. И этот процесс необратим. Остается стоять и смотреть, насколько ты был слеп и ведом.

В тот судьбоносный день Айша была в своем любимом черном платье-футляре, которое не то чтобы просто подчеркивало достоинства ее фигуры, нет, оно их выставляло напоказ. Высокие каблуки. Красный маникюр, макияж с акцентом на глаза, волосы, уложенные в локоны, и аксессуары. С той минуты, как она вступила на территорию университета, комплименты сыпались на нее со всех сторон. Встретившись с одногруппницей, они зашли в кабинет на свое занятие. Ближе к концу пары Айша решила выйти за водой. На первом этаже она зашла в столовую, встала у стойки, попросила воды без газа. Пока ее несли, в отражении зеркала Айша увидела компанию парней, сидевших за столиком позади нее. Это были своего рода «ценители женской красоты», которые любили каждую девушку, как в последний раз. Айша заметила, как они перешептываются между собой, откровенно рассматривая ее сзади! Взгляд, полный вожделения, надменности и неуважения. Айша смотрела в зеркало и видела не парней, сидящих за столиком, а стаю шакалов, которые выжидают, когда девушка сделает промах, проявит слабость, чтобы напасть и полакомиться мясом. Именно мясом она себя чувствовала в тот момент, когда стояла к ним спиной. Каким-то товаром, выставленным на всеобщее обозрение, который каждый, если не может пощупать, то может посмотреть, образ которого может запечатлеть, а потом, мысленно возвращаясь, примешивать к своим мерзким желаниям. Мысли стали тесниться в голове Айши, она представила целую фабрику, которая производит этот товар, это мясо. Как она задает стандарты, которым все должны безоговорочно следовать, стереотипы, которыми должны мыслить. И вот это мясо штампуют и выпускают на рынок сбыта. Айша смотрела в зеркало, но теперь она видела себя и понимала, что и она продукт этой фабрики – безмолвно и безвольно стоящий на фабричном конвейере. Из глаз полились слезы, во рту она почувствовала вкус горечи и отчаяния. Ей еще не принесли воду, как она стремглав вылетела из столовой.

Желание провалиться на месте мешало решить, что делать. То откровение, которое обрушилось на нее подобно цунами, подобно урагану, требовало осмысления. Увидев дверь уборной, Айша забежала туда и встала спиной к стене, а потом села на корточки. Вот тут она дала себе волю и начала не просто плакать, а реветь, судорожно содрогаясь от мысли о взгляде парней, который вновь и вновь возникал в ее памяти. Чем больше она думала о маскараде мнимой красоты, тем яснее понимала ошибочность всего, что было прежде, и чем яснее она это понимала, тем ничтожнее себя чувствовала. Нарыдавшись вдоволь (а это, надо отметить, произошло не скоро), Айша позвонила подруге и попросила спуститься, захватив ее сумку. Подруга была откровенно шокирована ее видом: вся косметика размазана по лицу, а выражение лица – и впрямь пугающее. Сославшись на плохое самочувствие и озноб, Айша сообщила, что поедет домой, и попросила подругу одолжить ей кардиган. Та немедля сняла его с себя и помогла Айше надеть. Кардиган спускался ниже бедер и был широким, как раз то, что было нужно в тот момент Айше. Стерев салфеткой остатки макияжа, Айша вышла из уборной, сопровождаемая подругой, которая проводила ее в тот день до маршрутки.

Обычно любившая сесть у выхода, лицом к остальным пассажирам, – возможно, это была прихоть тщеславия и самолюбия, – Айша на этот раз, заплатив за проезд, ушла в конец салона и села в углу, одна. И после всех слез она ехала без единой мысли в голове. С пустотой в душе она наблюдала за видом из окна, за людьми, которые куда-то спешат. В полном смятении чувств Айша рано легла спать. А на следующее утро встала на рассвете, приготовила себя к молитве и помолилась.

Никогда прежде молитва не имела для нее такого глубокого значения, а присутствие Бога, то есть его вездесущность, не чувствовалось так отчетливо. Она задумывалась над каждым словом, которое произносит, и эти слова без сомнения были для нее чем-то новым. Обрушиваясь всей своей глубиной и мудростью, они вызывали все новые и новые приступы слез раскаяния и мурашки от потрясения. Так мы обнаруживаем для себя великую истину в простых вещах, проявлениях природы, и корим себя и удивляемся пелене, которая застилала глаза столь долгое время.

Совершив утреннюю молитву, Айша встала и подошла к своему шкафу. Надо было одеваться к занятиям, но сегодня это должно было произойти по-другому. Она начала вытаскивать одну вещь за другой. Фирменные, из лучших тканей, подчеркивающие талию, грудь и красивую округлость бедер, – она вытаскивала эти вещи и с абсолютным равнодушием складывала в углу. Спустя полчаса в шкафу остались висеть три длинных платья, одно из которых было вечерним, две длинные юбки, а на полках лежали лишь закрытые кофты и рубашки. Айша достала одну из этих юбок, рубашку, а в выдвижном ящике среди аксессуаров нашла различные шарфы и косынки. В основном косынки были просвечивающими, но два шарфа были достаточно плотными. И вот спустя каких-то десять минут Айша стояла одетая. На макияж вместо обычных сорока ушли пять минут, это были пудра и легкие румяна, чтобы освежить лицо, и тушь, чтобы лицо не выглядело пресным. Еще минут пятнадцать Айша потратила на то, чтобы разобраться, как завязать шарф на голове. Попытки имели относительный успех. Айша посмотрела на себя в зеркало оценивающе взглядом. Перед ней стояла девушка в длинной закрытой одежде и в платке. А дальше в голове пронеслось своеобразное обращение: «О, Всевышний, я сохраню это тело, свои мысли и сердце в чистоте, если Ты придашь мне стойкости на этом пути и убережешь от всего того, чем Ты недоволен! Прости меня за все, что я совершала прежде по своему незнанию, ведь в один день я должна предстать перед Тобой! С этого дня, я даю Тебе слово, и Ты мне свидетель, что буду одеваться только так, чтобы мой внешний вид вызывал уважение ко мне». С этой клятвы началась новая глава жизни Айши.

Первой реакцией, с которой она столкнулась, была агрессия и непонимание. Все началось с семьи, которая искренне не понимала, что происходит с Айшей. Были ультиматумы, которые, как казалось родителям, должны были образумить ее. Для них, но только не для Айши, это было буйство запоздалого переходного возраста.

В университете все поглядывали на нее искоса, что тоже мало тревожило Айшу. Она очень внимательно следила за реакцией окружающих, но не потому что их мнение имело на нее какое-то действие… С того дня в столовой ни разу не поймала она на себе взгляд вожделения. В глазах окружающих людей можно было увидеть что угодно, – интерес к ее внешнему виду, ненависть из-за него же, страх, уважение, – но вожделение – никогда!

Так Айша начала изучать духовную сторону жизни, и – удивительное дело – в ее окружении стали появляться люди, разделяющие ее взгляды! Они появлялись ниоткуда, как будто бы посланные Богом, чтобы укрепить ее в выборе, чтобы поддержать и вдохновить! Но об этом потом. После судьбоносного дня в столовой Айша решила, что мало что способно более иметь над ней такую власть, как то потрясение. Но она ошибалась. Следующий случай произошел в торговом центре, куда Айша приехала купить шарфы и платки, спустя примерно месяц после перемен в сознании.

Это была та часть торговых рядов, где продаются исключительно товары для представителей Востока. Еще у входа мимо Айши прошла девушка в платке, улыбнувшись и бросив ей приветливое «Ассаламу алейкум!». Очевидно было, что они не знакомы, но Айша все же мысленно задалась вопросом, не встречались ли они раньше, и пришла к выводу, что это исключено. Посмотрев далеко ушедшей девушке вслед, Айша зашла в первый же магазин платков, который увидела. Продавщицей оказалась хорошенькая девушка в хиджабе, которая тоже приветствовала ее фразой «Ассаламу алейкум». Айше, не сталкивавшейся раньше с этим, казалось, что так здороваются исключительно мужчины. Она росла и слышала подобное приветствие только между отцом и его друзьями и родственниками из числа мужчин, женщины же при встрече желали друг другу доброго времени суток и здравия. Решив, что надо уточнить этот момент, она обратилась к продавщице с вопросом, почему вот уже вторая девушка здоровается с ней фразой «Ассаламу алейкум». Причем если в случае с продавщицей приветствие логически объяснялось тем, что Айша зашла в магазин, то в первом случае это не было обосновано ничем, поскольку девушка была ей незнакома. Все оказалось очень просто и логично: «Ассаламу алейкум варахматуЛлах» переводится с арабского как «Мир тебе и благословение Аллаха». Что могло быть лучше приветствия миром? Пока первая волна дрожи проделывала путь по телу Айши от макушки до пят, продавщица продолжала объяснять, что девушки, которые следуют предписаниям Всевышнего, – а именно носят хиджаб, – приветствуют друг друга таким образом, даже если не знакомы. Такая непреложная и простая, казалось бы, истина, от посвящения в которую Айша остолбенела: ее переполняли чувство таинства и ощущение себя частью чего-то великого, начавшегося задолго до ее рождения, а быть может и до рождения всего, чего-то вечного и не имеющего конца. В голове лишь кружила мысль, что с ней поздоровалась незнакомая ей девушка, и, приятно улыбнувшись, пожелала мира! От счастья у Айши на глазах выступили слезы, она готова была бежать за незнакомкой, обнять ее и сказать, что любит. Но поскольку ту девушку она бы уже не нашла, Айша подошла и обняла продавщицу. Та в свою очередь показала разные способы завязывания платка, и Айша вышла от нее с несколькими платками и шарфами. В поисках длинных платьев и юбок Айша ходила по восточным рядам и заглядывала в павильоны, и со всех сторон до нее доносилось «Мир тебе!» от других девушек в хиджабах. Теперь она уверенно и со счастливой улыбкой отвечала каждой из них «Ваалейкум ассалам», что значит «и тебе мира!»