Читать онлайн
Мастер снов

Михаил Ромм
Мастер снов. Стихотворения. Поэма

Предисловие

Признаться, я думала, что в последние годы Миша стихов не писал. Оказалось ~ потихонечку пишет… «Почему же ты не дал их для книги?» ~ удивилась я. Автор, верный своим оригинальным жизненным принципам, ответил: «Если я издам все лучшее сразу, то что же останется на потом?»…

Из моего же предисловия к первой книге М. Ромма «Заветное желание», 2004 г.)

И вот перед нами оно, обещанное – «оставленное на потом» и написанное в последние годы. Не скрою, что читая книгу, я была радостно удивлена: ибо здесь гораздо более отчетливо и уверенно, чем в первой книге («Заветное желание») перед нами предстает автор сильный, яркий, переждавший все многолетние упреки в «излишней традиционности», «романтизме», «старомодности» и проч. – и оставшийся самим собой, более того – превратившийся в зрелого и уверенного в себе поэта. Так и кажется, что все эти годы Миша Ромм скрывал под доброй улыбкой и напускной самокритичностью – бомбу. Пожалуй, такой бомбой может стать для читателей (особенно для тех, кто уже давно знаком с М. Роммом) его поэма, вошедшая в эту книгу. В ней необычно всё – от темы до изобретенной автором своей «роммовской» строфы, – форма которой, правда, не везде строго соблюдается, но даже это обстоятельство – еще одно проявление внутренней свободы автора. Для чего и для кого мы пишем? В чем смысл жизни?… – вот, пожалуй, главные вопросы, которые ставит перед нами М. Ромм и на которые сам же пытается ответить – при этом, как вы сами понимаете, наплевав на то, что кто-то когда-то уже неоднократно на эти вопросы отвечал. Последне обстоятельство и делает, на мой взгляд, простого стихотворца настоящим Поэтом. Цитировать наиболее удачные строчки, как это принято в предисловиях, пожалуй нет смысла: пришлось бы процитировать полкниги. Но всё же….

Мой грустный Пушкин ~ сказочный жираф.
Хочу тебе я в слабости признаться:
В моей стране я больше не король.
Великий, научи меня смеяться,
Или хотя бы рядом быть позволь.
Позволь мне, недостойному, быть равным,
На миг себя почувствовать тобой,
Быть дерзким, гениальным, своенравным,
Сразиться с этой чёрной пустотой!

Э. Ракитская

Золотая рыбка

Жил старик со своею старухой
У самого синего моря.
Возрождение или разруха —
Повторяется эта история.

Говорит он: «Смотри-ка – корыто!
Ну чего еще, милая, надо.
В огороде кубышка зарыта,
Почему ж ты всё жизни не рада?!»

А она отвечает: «Скотина,
Прекрати надо мной издеваться,
Эта бедность, как паутина,
Не хочу в нищете унижаться.

Прекрати любоваться ты морем,
А подумай-ка, сволочь, о детях!»
Так поспорят, поспорят, поспорят…
И старик возвращается к сети.

Как же, Господи, хочется денег,
Чтоб считать их, не сосчитать!
А философ я или бездельник,
Я и сам не могу понять.

21.08.04

Гитара в Гулаге

Это стихотворение навеяно сонатой для семиструнной гитары, написанной Матвеем Павловым-Азанчеевым во время его заключения в советском концлагере.

Кружевные занавески
Тронул ветерок.
Переезды, перелески,
Запад и Восток.

Тот восток, где солнце гонит
Из тайги туман.
Строго голову наклонит
Призывник – пацан.

Солнце дремлет на подушке
В комнате пустой.
Две болтушки-хохотушки.
Праздник. Выходной.

Страх и подлость, кровь и слёзы,
И со всех сторон
Бьётся в воздухе морозном
Струнный перезвон.

Там – сзывают позывные
Танки на парад.
Здесь – очкарики смешные
Слушают, сидят.

Семиструнная гитара
В опытных руках
В новом веке, в мире старом
На семи ветрах.

Июнь 2004

Друзья и поклонники

Да, был я молод, чист и злобен,
И, в сущности, богоподобен,
Но мне тогда пришлось понять —
Порой приходится принять:
Принять поклонников отсутствие,
Принять насмешников присутствие.

С тех пор прошло лет двадцать пять,
И в жизни всё переменилось,
И оказалось, и случилось,
Что мне друзей не отыскать.
Приходится принять опять:
Принять поклонников присутствие,
Принять насмешников отсутствие.

Май 2004

«Слова, как живые, щекочут меня…»

Слова, как живые, щекочут меня,
То пенятся, то пузырятся;
То колокольцами в небе звенят,
То фыркнут и в нёбо вонзятся.

Как будто я в этом потоке тону,
Устало его разгребая,
Как будто я камнем спускаюсь ко дну,
Или к солнцу всплываю.

И вижу уже, как поверхность рябит,
Глазами ловлю отраженья,
Но кончился воздух. Прохлада манит
Продолжить мое погруженье.

Запах бензина

Запах отгоревшего бензина
Впитывает утренний туман
И сочится на сырые спины
Торопливых, сонных горожан.

В коконе из горечи и дыма
Души, заключённые в чулан,
Общей хворью связаны незримо,
Точно пролетарии всех стран.

Дружно ненавидя день вчерашний,
Нервно поглощая бутерброд,
Каждый за собой свой кокон тащит.

А когда морока дня пройдёт,
Полетит душа в эльфийской чаще
Бабочкой, не знающей забот.

Лесная принцесса

Зеленоглазое счастье моё,
Мне нравится взглядом следить,
Как сосны стараются тело твоё
В закатных лучах повторить.

Следить, как ты, холодом окружена,
Без плеска войдешь в облака.
Гладь неба, что озером сохранена,
Твоя разрушает рука.

Последний луч солнца по кронам скользнёт,
И вслед за тобою из леса
Сгустившийся сумрак к огню приползёт,
И хворост притащит принцесса.

Ты где-то бродила еще полчаса,
Не ясно, где руки, где сучья.
Вот мусор лесной у тебя в волосах
И нитка на куртке паучья.

А после взовьётся голодный костер,
И тени деревьев запляшут,
И ветер в лесу зашумит, словно хор,
Над маленьким логовом нашим.

Вода в котелке затрепещет опять,
И я говорю, засыпая,
А может быть, только пытаюсь сказать:
«Жена, поздновато для чая!»

Мастер снов

Где живет мастер снов?
В недостроенных зданиях?
В невозможных проектах или дерзких мечтах?
В уверениях и обещаниях,
В нерождённых словах?

Почему он так щедр, раздавая сокровища:
Бриллианты – для алчных скупцов.
Для охотников – львы, для героев – чудовища,
Толпы гурий – для глупых юнцов.

Снится встреча влюблённым, свобода —
преступнику,
Снится домохозяйке, что пол подметён,
Примирение – вероотступнику,
А бессонному – сон!

Мои друзья

Мои друзья почти богоподобны.
Соревноваться с ними? Да куда мне!
Один – под камнем в подмосковной Лобне,
Другой лежит в Малаховке под камнем.

А Тимофеев жарится в Айове,
Лямпорт за жизнь сражается в Нью-Йорке,
И я один. Сердито хмурю брови,
Сижу в Москве, как голубь на помойке.

К чему я это? Мне ворчать не надо —
Меня пока не выбросили в урну.
Вон, Петя Берлянд – на «Каховской». Рядом,
А словно на каком-нибудь Сатурне.

Разводит жизнь, когда выводит в люди,
Довольно насмеялись, нашумелись!
Друзья мои, как птицы, разлетелись.
Других уже, наверное, не будет.

«Когда невидимые барабаны бьют»

Когда невидимые барабаны бьют
В моем мозгу энергией гудящей,
То океаны с жизнью, в них кипящей,
Приливами луны сиянье пьют.

Земля, как колба с лавой, в ней бурлящей,
Покорно совершает свой маршрут,
И ярость Солнца по пространству тащит
Галактика в моем сознанье. Тут.

То барабаны бьют в моем мозгу,
То кровь моя пульсирует им в такт:
Я просто за автобусом бегу,

За мной бежит инсульт или инфаркт,
Но все равно, принять я не могу
Ничтожности своей прискорбный факт.

10.01.05

Третье сентября

Листья в воздухе, как стая птиц.
Тёплый день еще о лете помнит.
Солнце заблудилось меж ресниц.
Слишком нежным кажется оно мне.

Все такой сияет красотой,
Как же мне поверить в сцены эти:
Листья сорваны взрывной волной,
Мёртвые разбросанные дети.

Денежки рекою полились,
Кто-то потирает лапки крысьи.
А они на небо поднялись,
Дружные, как умершие листья.

Буратино

Кажется, если получше всмотреться,
Кажется, если напрячься немного,
Можно увидеть: не заперта дверца,
Можно почувствовать бога.

Солнце восходит, и алые снова
Стены домов в высоте.
Кажется, этот рассвет нарисован
Кем-то на тонком холсте.

Зритель случайный, войду за кулисы,
В театре оставшись пустом.
Страшно, а вдруг только черные крысы,
Там, за красивым холстом?

07.03.05

«В моей душе живет стихотворение»

В моей душе живет стихотворение,
Красивое и чистое, как лёд.
Оно во мне томится, как растение,
Что из зерна наружу прорастёт.

И чувствую в немом оцепенении,
Как медленно оно во мне поёт,
Но я погибну в день его рождения —
Оно меня на части разорвёт.

20.02.05

В той далёкой квартире

В той далёкой квартире, где молочными были зубы,
Огоньками мерцала новогодняя ёлка,
Там есть щель, где лежит юбилейный рубль,
Тайны жизни и смерти на книжной полке.

Там из кухни в комнату входит мама,
В круглой вазе оранжевые мандарины,
На стене висит, заполняя раму,
Мелко вышитый крестиком замок старинный.

Раскрошатся скалы, сотрутся лица,
Со своих орбит улетят планеты,
А на ёлке будут шары светиться,
Ничего не изменится в доме этом.

05.12.04

Лампа

Приходит строка, как внезапность теракта,
И рифмой наполнится рот.
Два слова – два медных, блестящих контакта:
Разряд между ними живёт.

Разряд – и неон начинает светиться,
Невидимый в белом стекле,
И образов жёсткие бледные лица
Видны в отступающей мгле.

Хочу их прогнать, погасить, отвернуться
От глаз их, от ласковых рук,
Но поздно, уже невозможно очнуться,
Не пройдя этот круг.

09.11.04

Ноябрьский мотив

Где осень в плаще своем мокром сутулится,
А небо – покинутый храм,
Все чаще до боли знакомые улицы
Приводят к закрытым дверям.

Всё так узнаваемо, и вдруг покажется,
Что юность вернулась опять,
И надо взлететь по ступенькам, отважиться,
И в дверь позвонить, постучать.

Не это ли старости первые признаки,
Потрёпанной жизни моей?
Всё больше домов, где живут только призраки
В них живших когда-то друзей.

07.10.05

Сыну

Пластмассовый монстр на столе,
На меня направляющий пушки,
Лампы круг, а за ним в полумгле
Спит мой сын, обнимая подушку.

Может, это послание мне,
Как пиратская черная метка.
Тенью мечется по стене
Тополиная нервная ветка.

Я не нужен, я буду убит,
Исчерпав свои роли в системе.
Вот он, мой ангелочек, сопит,
Он и я, и не я в то же время.

«Воспитание – просто беда —
За упрямство моё наказанье».
Так отец мне заметил тогда,
Оказалось – сказал на прощанье!

10.11.04

Неделя

Жизнь, как телесериал,
Зря я время потерял.

Г. Лукомников

1

Мне нравится знать, что сегодня среда,
А завтра четверг, и уже,
За пятницей вслед, к нам придет, как всегда,
Суббота, слегка неглиже.

И снова смогу, никуда не спеша,
Развёрнутый сон досмотреть.
А там воскресенье, ликует душа.
Поймай-ка меня, телесеть!

Но вскоре придёт понедельник опять,
И вторник притащится с ним,
Я жду выходных, перестав замечать,
Что жизнь улетает, как дым.

2

Повторяется жизнь, точно кадры кино,
Как с работы до дома маршрут,
Непонятно уже, что случилось давно,
Год назад, или пару минут.

Только щелкают пятницы в календаре,
Проступает на зеркале старость,
Привыкаю к тому, что уже постарел,
И привычкою стала усталость.

День кончается утром, начавшись едва,
Потому-то его и не ценишь,
Только к вечеру сильно болит голова
От сознанья, что мир не изменишь.

Но посмотришь на небо, и драма легка.
Я решил эту злую задачу:
Каждый раз по иному плывут облака,
Улыбается небо иначе.

3

Вот, в конторе день угробив,
Я опять бреду домой,
Чтоб в хрущобе, как в сугробе,
День дожить пропащий свой.

Вдруг от счастья замираю,
Точно мальчик на рекламе —
Одуванчики качают
Золотыми головами.

И вокруг меня кругами
Бегает веселый Фокс.
Я один и… вместе с вами.
Парадокс!

Объяснительная записка

Я понял: жизнь была не настоящей —
Обид и жалких радостей комок,
Когда в листве, без пламени горящей,
Как Моисею, мне явился Бог.

Кленовый лист, святящийся, дрожащий,
Смотрел в меня, а я совсем промок.
Но человек, от сырости блестящий,
Хотя был мной, стал от меня далёк.

Я ничего вокруг не замечал,
На склоне лет вдруг замерший на склоне,
Безмолвно тайнам Вечности внимал

У факела пылающего клёна.
И, вдруг очнувшись, понял удивлённо,
Что снова на работу опоздал.

05.12.04

Пете

За пробуждение, и за дыхание,
За пыль, что так и тянется к лучу,
Я скаредному времени плачу,
Покуда расплатиться в состоянии.

Плачу я неизбежным расставанием,
Со всем, что отдавать я не хочу,
Но отдаю и даже не ворчу,
А что я получаю? Обещание?

Друзья уходят, близкие уходят,
Что остаётся? – Прожитые дни.
А жизнь свои резоны мне приводит:

Мне остаётся так немного, вроде,
Увы, воспоминания одни,
Надежды бриллиантовой огни.

04.03.04

Сонет о славе

Да, я преодолел желанье быть любимым,
Быть избранным и покорять сердца.
Авторитетом стать неуязвимым,
С красивым выражением лица.

Желание быть камнем недвижимым,
Стоять внутри Садового кольца,
Украшенным помётом голубиным
И надписями глупого юнца.

Но иногда ко мне слетает муза,
Щекотится, и дразнит, и манит,
Как будто шоколадом карапуза,
Вдруг рифмами цветными одарит.
Родится стих, на языке горит,
И к людям хочет.
Новая обуза!

09.11.04

Вся жизнь пройдёт

Вся жизнь пройдёт, как миг один счастливый,
Однажды лягу спать и не проснусь.
И в край далёкий, чистый, справедливый,
Как будто бы домой, я возвращусь.

Тогда я стану добрый, терпеливый,
Покоем, наконец-то надышусь.
Но в глубине души моей тоскливой,
Останется навек земная грусть.

Не сможет в благодати раствориться,
Цепляясь за оборванную нить
Той жизни, что уже не повторится.

И будет возле вас кружить, кружить,
И будет нежно трогать ваши лица,
Свои долги не в силах возвратить.

21.01.05

«Давно закончилась война…»

Давно закончилась война,
И пылью стали латы.
Никто не помнит, почему
Столкнулись гордецы.
Давным-давно в одном строю
Боец и император,
И даже внуки внуков их
Сегодня мертвецы.

И только жёлтый книжный червь
В пустой библиотеке,
Безостановочно грызёт
Тома забытых книг,
Где происходит их война,
Где льются крови реки,
Где умещает жизнь герой
В один прекрасный миг.

Никто не явится сюда
И книги не откроет,
Когда реальная война
На улицах шумит.
И одинокий книжный червь
Становится героем,
Он сохраняет их в себе.
Хоронит и хранит.

02.02.05

Запахи детства

Пахнет детство пирогами бабушки,
Новым годом, мандариновыми шкурками.
Вкусно пахнут круглые оладушки
И пакетик с леденцовыми фигурками.

Пахнет детство плюшевыми мишками,
Утром, солнцем, новыми ботинками,
Свежеотпечатанными книжками,
Сказками с красивыми картинками.

А кому-то пахнет детство сыростью,
Чердаками, прятками, подвалами,
Черствым хлебом, страхом, божьей милостью,
Гарью, поездами и вокзалами.

06.03.05

Гололёд

Коварный лёд в засаду лёг,
Так будь же осторожен —
Земля уходит из под ног
Доверчивых прохожих.

Детишки рады погонять
По льду средь снежной каши,
И дворника икает мать
От поминаний наших.

Неверный шаг, и вот сидим,
Ушибы потирая,
И выдумщика долгих зим,
И чёрта проклинаем.

Увы, средь душащей жары
Несбыточного лета,
Ночные злые комары
Нам отомстят за это.

2J.02.05

Сладкий сон

Наступит ночь, и снова мне приснится,
Что взял меня на службу Сатана,
Что у меня послушная жена,
И езжу я в роскошной колеснице.

Что каждый год у нас мой клон родится,
Дом полной чашей, печень не больна.
Чтоб выехать, мне виза не нужна,
И не страшны ответственные лица.

А, в сущности, работы никакой,
Быть только тем, кто всех родней и ближе,
Быть тем, кого люблю я всей душой,

Быть тем, кого я люто ненавижу,
С кем до смерти повязан я судьбой,
Всего лишь надо быть самим собой.

07.01.05

«Обнажить свои самые гнусные мысли…»

Обнажить свои самые гнусные мысли

И облечь их в изящную речь.

Выливая на голову статуи рислинг,

Можно чьё-то вниманье привлечь.

Но в циничный наш век, где царит вероятность,

Богохульство молитвы скучней,

И, напрасно потратившись, вот неприятность,

Ты почувствуешь – надо гнусней.

Ведь для зрителей ты не ценнее окурка,