В монографии обосновывается возникновение нового научного направления - истории повседневности, как дальнейшего развития традиционной истории и социологии. Сформулированы её теоретические и методологические основы. В качестве примера рассмотрения истории общества с точки зрения истории повседневности выбраны фрагменты советской истории в различные периоды и различные институциональные аспекты жизни советских людей. Они не рассматриваются в целом, в движении, не сравнивается с тем что было, не отмечается прогрессивные это изменения или нет, не сравниваются с такими же в других странах. Просто берётся часть и рассматривается. Почти как в известной притче о слепых и слоне. При этом очевидна политическая ангажированность, антикоммунистическая тенденциозность анализа. В целом выходит довольно неприглядная картина. В итоге получается, что автор попытался показать возможности нового научного направления, но своей политической тенденциозностью и методикой рассмотрения абстрактных, наиболее очерняющих советский образ жизни моментов, выхваченных из целого, тут же подорвал к этой науке доверие. На мой взгляд, монография представляет собой посредственное именно с точки зрения истории повседневности исследование. Ожидал большего.
Отзывы
В монографии обосновывается возникновение нового научного направления - истории повседневности, как дальнейшего развития традиционной истории и социологии. Сформулированы её теоретические и методологические основы. В качестве примера рассмотрения истории общества с точки зрения истории повседневности выбраны фрагменты советской истории в различные периоды и различные институциональные аспекты жизни советских людей. Они не рассматриваются в целом, в движении, не сравнивается с тем что было, не отмечается прогрессивные это изменения или нет, не сравниваются с такими же в других странах. Просто берётся часть и рассматривается. Почти как в известной притче о слепых и слоне. При этом очевидна политическая ангажированность, антикоммунистическая тенденциозность анализа. В целом выходит довольно неприглядная картина. В итоге получается, что автор попытался показать возможности нового научного направления, но своей политической тенденциозностью и методикой рассмотрения абстрактных, наиболее очерняющих советский образ жизни моментов, выхваченных из целого, тут же подорвал к этой науке доверие. На мой взгляд, монография представляет собой посредственное именно с точки зрения истории повседневности исследование. Ожидал большего.