Читать онлайн
Освоение ума. Общая основа науки и духовности
Освоение ума. Общая основа науки и духовности
Перевод Вадима Матюшина
Редактор Шаши Мартынова
B. Alan Wallace and Brian Hodel
EMBRACING MIND
The common ground of science and spirituality
BOSTON & LONDON 2011
Публикуется по соглашению с Shambhala Publications Inc. при содействии Агентства Александра Корженевского (Россия)
© by B. Alan Wallace and Brian Hodel, 2008
© В.Матюшин. Перевод, 2021
© ООО ИД «Ганга». Оформление, издание, 2021
Эта книга ясно и убедительно показывает, как буддизм и другие духовные традиции способны обогатить наше понимание ума и его роли в природе, не сводя его к функции материи или к деятельности мозга.
Е. С. Далай-лама
Любого серьезно относящегося к своему делу ученого эта книга заставит задуматься и покажется заслуживающей внимания. Уоллес и Ходел справедливо задаются вопросом: если ум – основной инструмент, позволяющий возникать научному знанию и теориям, не стоит ли для того, чтобы лучше оценить качество этого знания, сперва предпринять тщательное и полное изучение всех сторон ума? Эта провокационная и изящно написанная книга захватывает и стоит того, чтобы ее прочел каждый, кому интересно углубляться в природу вещей.
Элизабет Блэкберн,лауреат премии Альберта Ласкера за фундаментальные медицинские исследования
На этих страницах Уоллес и Ходел охватывают весь спектр тем, связанных с буддизмом и наукой: от захватывающей истории жизни самого Алена до ложных выводов научного материализма и самой сути древней буддийской науки сознания и ее взаимосвязей с современной наукой об уме. Бесценное введение в историю науки и буддийского созерцательного поиска.
Филипп Клэйтон,профессор Клермонтской школы теологии,редактор «Оксфордского справочника по религии и науке»
Высший пилотаж.
Джон Кабат-Зинн,Почетный профессор медицины, доктор наук,Медицинская школа Университета Массачусетса,автор «Coming to Our Senses» («Приходим в чувства»)
О книге
Что такое ум? На этот извечный вопрос мы по-прежнему ищем ответы. Б. Ален Уоллес и Брайан Ходел предлагают науку об уме, основывающуюся на созерцательной мудрости буддизма, индуизма, даосизма, христианства и ислама.
Авторы начинают с истории науки и показывают, как наука склонна пренебрегать умом, – невзирая на то, что ум и есть тот самый инструмент, посредством которого мы познаем мир природы. Затем они предлагают созерцательную науку ума, опирающуюся на изощренные приемы медитации, практиковавшиеся в великих духовных традициях не одну тысячу лет. В заключительном разделе представлены медитативные приемы, применимые для всех, от ученых до верующих любой конфессии, и позволяющие раскрывать новые измерения сознания и человеческого благополучия.
Книга «Освоение ума» выводит дискуссию за пределы ортодоксальных споров между верующими и атеистами по поводу Разумного замысла и неодарвинизма и возвращает нас к животрепещущей сути науки и духовности – глубокому переживанию действительности как целого.
Б. АЛЕН УОЛЛЕС написал, перевел, выступил соавтором и отредактировал более сорока книг, посвященных тибетскому буддизму, науке и культуре. Буддийский монах с четырнадцатилетним стажем, он также получил университетскую степень по физике и философии науки, а затем защитил докторскую диссертацию по религиоведению. Отработав много лет преподавателем на факультете религиоведения Калифорнийского университета Санта-Барбары, он основал в Санта-Барбаре Институт исследования сознания, где изучаются возможности объединения научных подходов и созерцательных методов.
Брайен Ходел,
журналист-фрилансер,
книжный редактор
Предисловие
Я один из многих счастливчиков, встретивших в раннем возрасте учителя, который вдохновил и задал им направление на всю оставшуюся жизнь. В моем случае это была Салли Вогел – преподаватель математики и основ естественных наук. Мне было тринадцать и я рос на юге Калифорнии. Салли повлияла на мои цели и устремления не на занятиях в школьном кабинете, а своей любовью к природе и заботой о ней. По выходным она звала учеников в пешие походы и в этих вылазках щедро делилась воодушевлением, возникающим, когда знакомишься с природой и понимаешь ее. Салли – страстная защитница окружающей среды, она вдохновила меня, в то время еще подростка, посвятить свою жизнь тем же идеалам.
Салли была естествоиспытательницей и гуманисткой и никаких религиозных убеждений не придерживалась, а вот мой дядя Дейв Нидэм был преданным христианином и питал такую же, как у Салли, любовь к дикой природе. Каждое лето он возглавлял группу подростков из прихожан церкви, где он служил пастором, и вел ребят в недельный поход по горам Сьерра-Невада. Каждый день мы проходили около десяти миль среди возвышающихся пиков и зелено-голубых озер величественного высокогорья Сьерры. По вечерам, сидя у костра, Дейв зачитывал отрывки из Нового Завета и затевал обсуждение их смысла для нашей жизни. Свою жизнь он посвятил поиску того, как подражать любви Христа и как ценить все сотворенное Богом.
В старших классах я нацеливался на профессиональную карьеру эколога и черпал вдохновение в текстах Генри Дэвида Торо. Один отрывок из «Уолдена» тронул меня особенно глубоко: «Я ушел в лес потому, что хотел жить разумно, иметь дело лишь с важнейшими фактами жизни и попробовать чему-то от нее научиться, чтобы не оказалось перед смертью, что я вовсе не жил»[1]. Еще одним моим литературным кумиром был Джон Мьюр[2], он видел природу как единую взаимосвязанную систему, восходящую к тому же божественному источнику. Если бы эту идею восприняли должным образом, она смогла бы предложить спасение обществу, потерявшему контакт со своим божественным началом.
Моя юность прошла под двойственным влиянием: с одной стороны, я рос в религиозной семье, где отец был христианским богословом, а с другой – с ранних лет я мечтал посвятить свою жизнь науке. Однако чем больше я узнавал о христианском мировоззрении и взгляде на мир современной науки, тем больше разногласий обнаруживал между ними. Христианство предлагает систему возвышенных нравственных идеалов и образ Творения, проникнутый Божьим промыслом, в то время как наука преподносит массив знаний о Вселенной, управляемой случайностью и необходимостью. Первые два года обучения в Калифорнийском университете в Сан-Диего я стремился объединить глубокую духовность и строгую научность. Но я не нашел никого ни в церкви, ни на территории университетского кампуса, кто бы мне помог достичь этой цели.
Для меня конец 1960-х ознаменовался стремительно нарастающими разочарованием и неудовлетворенностью. Соединенные Штаты вели никому не нужную, трагическую войну во Вьетнаме. Как активный сторонник движения в защиту окружающей среды, я замечал, что при виде насилия, совершаемого над экосферой, меня все больше и больше охватывает негодование. Мой собственный ум впадал в крайность, воспринимая друзей-экологов как воинов добра и святости, а всех остальных – поборниками алчности и заблуждения. Понемногу я стал понимать, что моя позиция личной непогрешимости и враждебности – это часть той же проблемы, а не ее решения.
Пришло время что-то менять. После второго года учебы в университете я целое лето путешествовал автостопом по Европе, а потом целый год учился в Университете Гёттингена в Германии. Летом 1970 года, остановившись в хостеле в швейцарских Альпах, я наткнулся на книгу, которая изменила всю мою жизнь. Это был текст У. Й. Эванс-Вентца «Тибетская книга о Великом Освобождении. Метод обретения нирваны через познание ума»[3], с предисловием Карла Юнга. Я впервые соприкоснулся с буддийским взглядом на действительность и методом ее эмпирического исследования, и они обещали удовлетворить мое страстное желание объединить научный и духовный способы взаимодействия с миром.
Лето напролет я понемногу читал эту книгу, пока не добрался до норвежского Бергена. И там я почувствовал, что мне срочно нужно найти (как я записал в своем дневнике) «мудрого старца», который мог бы направлять меня в исканиях. На следующее утро, после того как меня высадили на обочине долгой дороги до Осло в нескольких часах езды от города, меня подобрал невысокий, морщинистый старичок на черном «фольксвагене». Мы тут же разговорились, и к своему радостному удивлению я узнал, что мой новый знакомый – буддийский монах, проживший много лет с тибетцами в Непале. Я получил ровно тот совет, в каком нуждался, и продолжил свое путешествие с новообретенной уверенностью, что мир устремляется навстречу моим поискам осмысленной и целостной жизни.
Вернувшись в Гёттинген, я быстро сообразил, что в университете нет дисциплин, связанных с экологией, и предлагают довольно скучный набор курсов по философии. Впрочем, имелась неплохая кафедра индологии, на которой преподавал тибетский лама Дзонгце Ринпоче. Хотя в ту пору о тибетском буддизме мне почти ничего известно не было – тогда увидело свет не больше полудюжины низкопробных книг по этой теме, – я ощутил непреодолимое влечение к теме. Стало понятно, что если хочу посвятить свою жизнь ее изучению, мне необходимо освоить тибетский язык. Я бросил все другие предметы, на которые успел записаться, и стал единственным учеником Дзонгце Ринпоче, изучавшим язык.
Параллельно с этим я размышлял о разнообразии мировых религий. Не вызывало сомнений, что они различаются много в чем значимом, и многие религии настаивают на своей исключительной истинности и каждая утверждает, что именно она предлагает «единственный путь» к спасению или освобождению. Но нет ли основополагающего единства или по меньшей мере сходства в тех прозрениях, которые извлекали из своего опыта великие созерцатели за всю историю Востока и Запада? Месяц за месяцем я читал все, что мог найти о мировых созерцательных традициях и в конце концов наткнулся на выдающийся труд Олдоса Хаксли «Вечная философия»[4]. Его основная идея состоит в том, что мистические традиции мира смыкаются в единой действительности, превосходящей слова и мысли: это и есть окончательная основа бытия. Меня осенило, что если такое сходство действительно существует, то истины, раскрываемые созерцателями, должны быть самыми значимыми в жизни человека. Я хотел посвятить остаток жизни исследованию этих истин.
По мере того как учебный год в Гёттингене близился к концу, мне все яснее становилось куда двинуться дальше. Я решил отправиться в Азию, стать буддийским монахом и посвятить следующие десять лет изучению и практике тибетского буддизма. Однако Дзонгце Ринпоче предложил мне сначала провести лето в тибетском буддийском монастыре в Швейцарии. Тем летом 1971 года, пока я был в том швейцарском монастыре, пришло сообщение из индийской Дхарамсалы о том, что скоро откроется Библиотека тибетских трудов и архивов, а под руководством Далай-ламы начнутся учебные занятия для уроженцев Запада. Продав или раздарив все, что не влезло в рюкзак, я купил билет в один конец в Индию и на следующие четыре года полностью погрузился в тибетский язык, культуру и буддизм. Верный своему устремлению, я стал буддийским монахом, а в сан меня посвятил лично Далай-лама.