Тишина осеннего леса завораживала и радовала глаз: зелёный смешивался с желтым, местами коричневым и красным цветом. Закатные лучи солнца, проникавшие через ветви деревьев, делали лес волшебным, сказочным.
Он любил этот лес, любил эту тишину, любил эту первозданную благодать. Именно здесь, в лесной чаще, он чувствовал себя как дома, именно здесь понимал, что живёт и дышит полной грудью. В лесу он мог быть самим собой, не боясь косых взглядов и непонимания тех, кто его не знал.
Подойдя к небольшой речке, что протекала через полянку, он скинул свои военные сапоги, снял носки и вслед за своим верным другом, вошёл по колено в ледяную воду, абсолютно не обращая внимания на то, как вода обжигает кожу и как намокли походные штаны цвета хаки.
Наклонившись, он набрал в ладони чистой, прозрачной воды и плеснул на лицо, довольно фыркая. Обтерев лицо ладонью, оставив несколько капель стекать по бороде, он выпрямился и довольно улыбнулся, наблюдая, как его пес плещется на мелководье, пытаясь зубами ухватить мелкую рыбешку. «Эх, жаль, удочку не прихватил» – мелькнула запоздавшая мысль.
Несколько дней наедине с природой и охота – вот тот бодрящий стимул к дальнейшей жизни. Он снова усмехнулся, свистнул Карата и вышел из воды. Сев на пожухлую траву, Валера достал последний ломоть хлеба и полпалки колбасы, разделил пополам и протянул своему другу по охоте.
Карат несколько раз понюхал, прилег рядом и с вопросом посмотрел на него.
– Знаю, знаю, тоже хочу свежего жаренного мяса, но его ещё надо разделать, а пока ешь то, что есть.
Карат склонил голову на бок, а потом всё же съел в один укус всё, что дал хозяин, и довольно улыбнулся. Валера потрепал его по голове, прожевал свою порцию, запил водой из фляги и, посидев несколько минут, стал обуваться.
– Как бы нам хорошо не было в чаще, а домой пора, скоро стемнеет, а идти нам ещё двадцать километров пехом.
Карат словно понял хозяина и весело завилял хвостом и первым двинулся вперёд, обнюхивая землю перед собой.