Читать онлайн
Сказки на ночь
Арсений Мартынов
© Арсений Мартынов, 2020
ISBN 978-5-0051-8585-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Девочка-конфета
Старые ржавые трубы, прикреплённые к уже давно прогнившим бетонированным крышам, некогда были живыми полезными кусками завода. Пыльные сломанные столы и стулья. Где-то виднеются следы сварки на искарёжанных листах металла. Разруха и пустота. Огромный слой сажи и бетонной крошки окутали пол этого великого, но уже мёртвого сооружения. Именно тут, голодной смертью умер человек, если не сам ангел.
В последние часы жизни он выглядел ужасно. Живот что был намертво прикреплен к позвоночным дискам. Редкие седые волосы вокруг макушки. Ребра словно зубы диких животных во время охоты, выпирали из его дряхлого, страдающего от язв, и мелких ран тела. Глаза были карие, с оттенками красноватого цвета, похожие на марс. Он скончался, охотясь на таких же слабых, вонючих крыс. Но они были приспособлены к такой жизни, а бедняга нет. Так же невозможно забыть его лопатки, что словно были продолжениями крыльев, в момент его смерти… Детишки, играясь в этой заброшки, заметили тело, что успело бальзамироваться, а позже станет мощами местной церкви. И среди них была маленькая девочка, что узнала его. Она и позвонила в полицию, сообщив о трагедии. Позже мы узнали что случилось.
Мужчина в последний год своей жизни стал помогать всем, кто просил у него помощи, от обычного перенести вещи, до полной финансовой помощи тем, кто в этом нуждался. Хотя он не был богатым, да и за не наблюдалось такого никогда. Он просто стал помогать. Помогать во вред себе. Появились проблемы на работе, дома, в его голове. Он словно был одержим альтруизмом. Но когда он просил хоть малейшей помощи, ему все отказывали, словно кто-то его наказал, или проклял. Иначе не объяснить, почему он стал таким в последний год.
Как рассказывала его жена, он стал невыносим, дома появлялся редко, вечно уставшим, значение слова семья он забыл напрочь, и у неё не оставалось другого выхода, как просто уехать к матери. Из-за больших займов, мужчина просто отдал свой дом на растерзание банкам. А позже его уволили. И совсем не понятно, почему его никто не показывал врачу.
Но что самое удивительное. Без работы, дома, денег… еды, он продолжал помогать. А им словно пользовались. Месяц, расспрашивая людей, что контактировали с ним, я всё больше и больше удивлялся его жертвенности. Да он даже помогал церкви, ища какие-нибудь реликты, или артефакты старых церквей. Взамен получал ничего. Ну как ничего, он стал святым после своей кончины. Какая мерзость…
И последней соломинкой, сломавшей его жизнь, стала конфета, шоколадная, с ванильной начинкой. Если б он её съел или продал, чтоб купить буханку хлеба, может и прожил бы чуть подольше. Но на пути в свою берлогу он встретил ту самую девочку. С косичками, немного запачканным платьем и ободранными ладошками и коленками. В тот день она плакала. По её словам он просто подошёл, попутно сорвав подорожник, и дал эту конфетку, завёрнутую в лечебную траву. « Не плачь, всё же не так плохо» сказал он и ушёл. После чего внутри маленькая девочка почувствовала странное тепло в сердце, и успокоилась. Помимо этого её боль ушла. Конфетку она так и не съела, а вот подорожник приложила к коленям, и ран, словно и не было. Ну а он… Ну а он надеюсь там, где…
– Серёга, хорош вести ящик, рабочий день окончен, айда домой!
***
Потом допишу.
Запах
Пряный цветочный запах с фруктовыми нотками резко защекотали нос. Этот запах менялся со скоростью света. То был медово-ореховым, лесным с грубой дубовой ноткой, то кофейным с привкусом ванили… Я пытался проникнуться в каждый из них. В запах летнего дождя, в пряный аромат и необъяснимо пьянящий, словно запах алкоголя, который сбивал с ног. Такой разный, но до боли знакомый. Столько лет прошло, а я ещё от него завишу. Именно так я с ней и общаюсь. Возьму на себя смелость назвать её девушкой, хотя я даже не знаю кто это. Я попытался её описать, но, увы, её тело заключено в оболочку скафандра. Вернее сказать не тело, газообразная сущность. Как бы грубо это не звучало. Влюбиться в этот запах, и стать от него зависимым, словно прикосновением своего любимого человека проще простого, но избавиться никак.
Её запах. Нежный, ласковый, всегда приятный, но изменчивый. Ни проходит и мгновенья, чтоб я расстался с нею, или как-то отдалился. Я всегда с нею, а её запах со мной.
Ну а я?… А я то что? Обычный немощный богатый старик, вечно дурно пахнущий, чуть ли не гнилью, сыростью. Толстый пузом, и худой чувством прекрасного. Не могу подарить ей ничего, кроме своего кошелька. Но даже он ей не нужен. Она всегда со мной, потому что я понимаю её. Понимаю, когда её запах входит в мои прокуренные лёгкие. Пытаюсь обнять её, даже через скафандр, только почувствовал солёность воздуха вокруг него. Страшно боюсь горечи, приятной, но горечи. Но всё равно пытаюсь подойти и как-то успокоить. А этот пьянящий запах… от него идёт легкое возбуждение, и я снова чувствую себя молодым. Ну а сейчас чувствуется запах как после ливня. Видимо тоскует по дому она. Я бы всё отдал, лишь бы продлить последние свои секунды жизни, чтоб ощущать её. Но мне пора умирать, прощай.
Что? Сон? Или нет? Видимо сон. Мой нос. Он укутался в её волосах. Интересно, как выглядит цвет блондинистый. И как выглядит её кожа. Но какое же счастье. Я до сих пор ощущаю её запах. Видимо она ещё не проснулась, а я уткнулся в её спину. Запах влажности и пота, он дурманит. И дурманит сильно. Пускай, спит моя зависимость. А я пока пойду сделаю кофе, и принесу его ей с печеньем.
Пустой
– Что такое для вас пустота? Наверно, это там где просто темно и вы парите в воздухе? Или может, наоборот, чрезвычайно ярко, как свет от звезд? Настолько огромное пространство, что и не хватит и десяти циклов жизни самой вселенной, чтоб дойти хотя бы до одного края? Или же всё настолько мало, что туда ничего и не сможет поместиться, даже один фотон? Нет, фотон по сравнению с ним, как Солнце с Землёй. И вы, все вы будете правы и не правы одновременно. Ведь тут нет ни света, ни тьмы, ни присутствия, ни отсутствия пространства, живых или мёртвых тоже нет. Впрочем, тут нет ничего…
Даже «время» отсутствует, но и одновременно протекает для меня с вами. Эта пустота несёт для нас столько парадоксов, но и в тоже «время» всё логично и просто. Причём настолько всё элементарно, что становится дико сложно разобраться с этим, найти базис, чтоб потом всё усложнить для упрощения нам с вами жизни.
Мы в этом с вами родились – нам с этим разбираться, и захлёбываясь в тоннах знаниях, умирать, рождая новых искателей. И они будут искать конец, или начало происходящего, смотря что ближе. Хотя всё одинаково далеко, и близко одновременно. Это как быть рядом с питьевой водой, знать, что она рядом, но не знать как её испить, чтоб утолить жажду. Но я нашёл истину, понял, как работает этот мир и как его изменить. Изменить пустоту…
Нужно лишь уничтожить нас, чтоб наполнить её материей.
– Да вы просто больной ублюдок!
– Не спорю… Ведь грань между безумием и гениальностью очень тонка. А теперь позвольте, я начну.
– Пожалуйста не надо! Я хочу жить…! Урод, не подходи!
*Таинственный безумец взял в руки нож и лезвием вошёл в своё крепкое и мускулистое тело, начиная от нижних кубиков, он продолжил разрезать своё тело, введя лезвие вверх.
В этот момент были слышны крики и смех, после чего он пал.
Ну, а связанный мужчина так и не смог выбраться. Чуть позже он умер от истощения, пусть даже вода была рядом с ним.
Полиция нашла тела спустя месяц после инцидента. В теле с ножом не было найдено внутренних органов и крови, был лишь скелет и кожа. Второе тело бальзамировалось и стало походить на мумию. Прошло уже десять лет, но дело так и осталось открытым.
Расследования продолжают дочери погибших мужчин.
***
– Я стал отдельным миром…
Попробуй-догони
Что ж… Это произошло неожиданно, сразу же, как я поругался по телефону с мамой.
Сзади меня появился силуэт. Холод от него чувствовался сильно, и я повернулся. Это был клоун. Красный нос, белая краска на лице, вокруг глаз синяя обводка, костюм, как на европейском маскараде: строгий, изящный, дорогой.
– Поиграем в догонялки? Я вожу.
Его челюсть начала медленно растягиваться пока не достала колен. Пронзительный, мерзкий звук хруста доносился от него. И когда челюсть полностью вытянулась, не шевеля ею, он начал считать.
– Десять, девять, восемь…
Ужас сковал меня. Я не мог пошевелиться. Мурашки… При их появлении чувствовалась нестерпимая боль. Было дико холодно, но пот стекал с моего тела ручьём. Было слышно, как сердце замедлялось с каждым ударом.
Я не мог пошевелить даже пальцем – настолько стало больно внутри от нависшего надо мной страха.
– Один…