Читать онлайн
Полковнику никто не пишет. Шалая листва. Рассказ человека, оказавшегося за бортом корабля
Полковнику никто не пишет; Шалая листва; Рассказ человека, оказавшегося за бортом корабля
Gabriel Garcia Márquez
EL CORONEL NO TIENE QUIEN LE ESCRIBA
LA HOJARASCA
RELATO DE UN NÁUFRAGO
© Gabriel García Márquez, and Heirs of Gabriel García Márquez, 1961, 1955, 1970
© Перевод. В. Капанадзе, 2020
© Перевод. Д. Синицына, 2020
© Перевод. Т. Шишова, 2020
© Издание на русском языке AST Publishers, 2022
Полковнику никто не пишет
Полковник открыл крышку и обнаружил, что кофе в банке осталось от силы на одну маленькую ложечку. Он снял с огня чугунок, выплеснул половину воды на земляной пол и старательно соскоблил ножом со стенок банки последние крупинки кофе вперемешку со ржавчиной.
В ожидании, пока закипит вода, полковник присел возле глиняной печки и, доверившись своим ощущениям, с наивным, почти детским выражением лица стал прислушиваться к себе. Ему казалось, что в его кишках завелись неведомые смертоносные грибы и водоросли. Стояло октябрьское утро. Начинался один из тех дней, что трудно пережить даже такому человеку, как полковник, а уж сколько он их пережил! На протяжении пятидесяти шести лет, что прошли после гражданской войны, полковник только и делал, что ждал. Октябрь был в числе того немногого, чего он все-таки дождался.
Его жена откинула москитную сетку, когда он принес ей в спальню кофе. Она всю ночь мучилась от приступа астмы и до сих пор пребывала в полусонном состоянии, но все же потянулась за чашкой.
– А ты?
– Я уже пил, – солгал полковник. – Там еще целая столовая ложка оставалась.
Зазвонил колокол. Полковник спохватился, что совсем забыл про похороны. Пока жена пила кофе, он отцепил один из концов гамака, скатал его и убрал за дверь. Жена то и дело вспоминала покойника.
– Он родился в двадцать втором году, – говорила она. – Седьмого апреля, ровно через месяц после нашего.
Она отхлебывала кофе маленькими глотками в промежутках между судорожными вдохами. Ее тело, некогда гибкое, стало малоподвижным. Затрудненное дыхание не позволяло ей повышать голос, отчего все ее вопросы звучали как утверждения. Допив кофе, она все еще думала о покойнике.
– Ужасно быть похороненным в октябре, – сказала она.
Но муж пропустил ее слова мимо ушей. Он открыл окно. На дворе уже воцарился октябрь. Разглядывая буйную сочную зелень и следы дождевых червей в мокрой глине, полковник вновь всеми внутренностями ощутил зловещую, всепроникающую сырость.