«28 декабря, вторник
Эту запись я хочу посвятить Жене. Сомневаюсь, что она поможет сохранить память о нём, но другого способа я не вижу. Через три дня Женя окончательно уйдёт из моей жизни. Я забуду, как он выглядел, что говорил и что он вообще был…»
Из коридора донеслись голоса, Аня положила шариковую ручку на стол и прислушалась. Родители спорили. Мамины слова тонули в громоподобном басе отца. Сердитые возгласы приближались. Аня закрыла блокнот и приготовилась: папа бушевал из-за неё.
– Ты рехнулась?! – крикнул он, распахнув дверь, – Хочешь бросить университет, значит?
Грудную клетку мгновенно сдавило, дышать стало тяжело, слёзы опасно подступили к глазам. Чтобы сдержать нахлынувшую панику, Аня закусила губу и досчитала до трёх.
– Хочу, – выдохнула Аня и, приободрённая собственным голосом, повернулась. Лицо отца искажал гнев: чёрные усы вздыбились, широкие брови почти сошлись на переносице, глаза сощурились. Не терпящий неповиновения взгляд прожигал насквозь.
– Дура! – бросил отец и попытался ослабить галстук, но пальцы не слушались и узел не поддавался. Обозлённый больше прежнего, отец швырнул очередной пригоршней обидных слов. – Вся в мать.
Устав бороться, он с силой дёрнул ворот рубашки. Верхняя пуговица отлетела и с бряцаньем ударилась об пол.
– Проклятье… пришёл пообедать, называется.