© Владислав Клевакин, 2023
© ООО «Издательство АСТ», 2023
На Москве раздался глухой тревожный набат колоколов Успенского собора. Толпа, сгрудившаяся у красных кирпичных стен Кремлевских башен, сиротливо охала и крестилась.
– Царь умер! – пронес над ней ветер обрывки слов патриарха Иокима.
Меж ног толпы просунулась плешивая голова юродивого, не то со стоном, не то с яростным криком:
– Царь православный умер, а царевич Петр с еретиками латинскими дружбу водит. Латинские обычаи привечает. Антихрист он.
Стрелец, едва сдерживающий толпу, покосился на юродивого и загнутым носком кожаного сапога ударил его по изможденному, грязному лицу:
– Ты чего несешь, сучий сын. Царскую особу хаишь?
Юродивый завопил от боли и уткнулся головой в талый, с черными проплешинами апрельский снег. Из его головы, с небрежно торчащими клочьями волос, в грязную жижу тянулись тонкие струйки алой крови. Бабы тотчас протянули к служивому руки, стремясь ухватить его за уши, щеки и губы, словно лебеди-шипуны.
– Ты пошто святого человека изобидел, ирод? – злобно заорали мужики, обступившие стрельца.
– Креста на тебе нет, злодей! – понеслось со всех сторон из толпы.
Стрелец испуганно шарахнулся. Толпа наступала на него, стремясь ухватить руками, сгрести и, кинув себе под ноги, затоптать, как полудохлую амбарную мышь.