Читать онлайн
Раскрываем карты. Сборник рассказов

Раскрываем карты
Сборник рассказов

Дизайнер обложки Евгения Мерцалова

Редактор Юлка Торшенко

Редактор Марианна Юркова

© Евгения Мерцалова, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-0051-8945-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От составителей

Литературных марафонов много, а Чумовой такой один. На этот раз марафон был вдохновлён таинственной, красочной колодой карт Таро, чей старший аркан подарил нам двадцать два многогранных образа. Вместе с нашими чудесными авторами мы раскрыли все карты – и получилось множество историй. Ярких, интригующих, мрачных, забавных, фантастических… самых разных! И в этом сборнике мы представляем вам лучшие из них.

Наши марафоны всегда открыты для новых авторов и читателей, и мы будем рады новым лицам в наших рядах. Приятного чтения!

Вращение мира

Лилия Слободенюк

Жизнь в Академии тянулась медленно и размеренно, без происшествий и потрясений. Равно как и жизнь Ринни. Не сказать, что девушке это не нравилось, просто… обучение колдовству и свои «лучшие годы» она представляла немного по-другому.

Ринни мечтала о любви. Так, чтобы до дрожи в руках и голосе, до томных писем и долгих разговоров в ночи, до молчания обо всём, так, чтобы раствориться и вынырнуть – собой, но немного лучше и счастливее, чем была до. Получала же она только короткие бесстрастные взгляды, дежурные замечания о новой прическе и несколько вынужденных разговоров ни о чем.

– Да брось ты, – твердили ей те немногие, кто знал о ее новой «несчастной любви». – Вокруг очередного красавчика вселенная не вращается.

Еще Ринни мечтала о дружбе. Так, чтобы до совместных безумств, до танцев под дождем или с огнем, до побегов на море и в другой город. Так, чтобы до совместной учебы, ночевок без сна до утра и собственной выпечки лишь для себя самих. Получала же она только порывистые объятия при встрече, парочку личных шуток, один секрет на каждого и вечные обещания поговорить потом.

– А что ты хотела? – как-то услышала она, вытирая очередные слезы. – Только вокруг тебя их миры не вращаются.

И Ринни мечтала о знаниях. Так, чтобы в книгах и свитках хотелось тонуть с головой, раз за разом выискивая что-нибудь, чтобы каждое новое заклятие и отвар давались непросто, но приносили удовольствие потом, чтобы день ото дня магия вокруг увлекала и закручивала в свои водовороты только сильнее. А получала лишь угрюмые комментарии, что всё еще недостаточно хороша и сильна для выбранного пути и вряд ли когда-нибудь станет, что всех ее сил не достаточно. Вместо интереса и любви она получала только нежелание и отвращение.

От всего и всех Ринни часто сбегала в лес, начинающийся почти у самой Академии. Кричала в ночной воздух, выплакивала луне и небу все накопившиеся обиды и разочарования, читала деревьям стихи и пела траве песни, танцевала с ветром и первыми рассветными лучами, встречая солнце уже потом, в Академии, чашкой ароматного чая. Если выбраться не получалось, девушка просто часами из своего окна глядела на лес, забыв о сне и всех делах на завтра, вполголоса что-нибудь напевая. Она не сразу заметила, как что-то из леса начало смотреть на нее в ответ.

Ночи в лесу становились все темнее и темнее – тени сгущались вокруг нее медленно, но отчетливо и уверенно. Между деревьями все чаще и чаще мелькали чьи-то горящие расплавленным золотом глаза. Ринни не могла не замечать их, но отчаянно делала вид, что не видит, и продолжала приходить, плакать, танцевать и петь. Может, была рада слушателям, может, просто не могла уже не приходить… а может, втайне ждала окончания этой нелепой игры в подглядывания.

И оно наступило, неожиданно и резко. Из чащи, откуда-то из темноты глубин леса высунулась когтистая, черная, как сама ночь, рука, длинными тонкими пальцами подзывая девушку к себе. А за ней появился и он – Хозяин ночи, Властелин теней и тьмы, о котором даже на уроках говорили, слегка понизив голос. Ринни подошла к нему почти неосознанно, хотя что-то внутри нее понимало – движется она сейчас только по своему желанию. Переливаясь словно бы живыми тенями, как клубок огромных змей, Хозяин задал ей всего один вопрос:

– Как тебя зовут, дитя?

Девушка задумалась лишь на секунду. И, не до конца отдавая себе отчет в происходящем, вместо осточертевшего уже сокращения тихо произнесла:

– Верена.

А после дни потянулись еще более однообразные и мучительные. Училась девушка все же неплохо и знала, что могла означать та странная встреча, которую она поначалу посчитала сном. Хозяин теней не показывался просто так, тем более не заговаривал без всякой цели. Она знала: стоит ей еще раз так вернуться в лес, одной и под светом луны – и он предложит ей уйти с ним, стать одной из его дочерей, бесплотной тенью, колдующей тьмой. Все поголовно, с кем она только ни пыталась завести об этом разговор, тут же отвечали, что это самая ужасная участь, которая только может постичь ведьму, и избежать второй встречи с Хозяином стоит любой ценой. Но Ринни – Верена – не была уверена в том, что ей следует делать.

– Прекратите витать в облаках, мисс! – скрипучий голос преподавателя словно окатил ее ледяной водой. – Слушали бы лучше мои лекции, рано или поздно вам всё же перестанет везти на экзаменах! Этот мир не крутится вокруг вас, мисс, так будьте добры уделить и ему минутку внимания.

Стало ли именно это последней каплей – Верена не знала. Просто ясно ощутила, что больше не может находиться здесь, не может смотреть на жизнь, которая разваливается и рушится в ее руках, которую ей никак не собрать обратно и во что-то, что устраивало бы ее саму, не может больше быть «правильной» для всех вокруг, не лезущей к кому не надо и куда не надо, тихо сидящей в сторонке и наблюдающей, как весь мир проходит где-то рядом, но мимо. Решение было принято быстро и на удивление уверено.

– Мир не вращается вокруг меня, а? – уже вечером Верена стояла у стен академии, глядя на лес, раскинувшийся впереди, к которому бежала узкая, едва заметная тропка. – Что ж. Значит, я заставлю его вращаться.

Суеверия в грозовую ночь

Любовь Наточий

Небо заволокли чёрные тучи. Улицы небольшой деревеньки начали стремительно пустеть. Жители бросили свои дела, наскоро загнав скот в собственный хлев и сняв с верёвок ещё влажное бельё. Людей пугал не столько приближающийся ливень, сколько раскаты грома, обещающие сильную грозу.

Усиливающийся ветер начинал отрывать и уносить вдаль разноцветные флажки, которыми была украшена праздничная площадь, где ещё вчера всё местное население танцевало и веселилось после очередного жервоприношения. Нет, люди не приносили головы животных в дар богам, они боялись куда большей напасти, которой требовалось нечто большее.

– Опять гроза, да что ж такое! – произнёс со злостью глава одного из семейств, ударив рукой по столу. – Посевы скоро совсем затопит из-за этого колдуна, чтоб ему пусто было.

– Да, только вчера бедную девушку отправили, уже третью за этот год. Видимо, опять не по вкусу, – согласилась женщина со своим мужем, попутно накрывая обеденный стол, – видать, скоро вернётся, как остальные: вся в грязи, синяках да ссадинах.

– Да не осталось уже в этой деревне красивых и молодых девушек, последняя вчера ушла, а те, кого ещё не отправляли, либо слишком малы, либо староваты для юных дев, – мужчина поймал грозный женский взгляд и мгновенно стушевался, понимая, что сказал что-то не то, отчего как можно скорее добавил: – А тебя я ему не отдам, самому такая красавица нужна.

Женщина явно была не в восторге от услышанных слов, но быстро сменила гнев на милость, не желая портить день.

– Пойду детей позову за стол. И только попробуй стащить хоть что-то, пока никого нет, как в тот раз! – бросив грозный взгляд, женщина скрылась за дверью, не заметив, как её благоверный показывает язык, задаваясь вопросом: кто же всё-таки в этой семье главный?

Тем временем на улице началась гроза. На отшибе леса перед дверью дома уже несколько минут мялась молодая девушка, не решаясь постучать в дверь. Со светлых волос и легкого белого платья ручьями стекала вода.

Промокнуть до нитки было не так страшно, как подойти ближе к двери. Всё же осмелившись, девушка сделала два шага вперёд, постучала и, не услышав никаких звуков по ту сторону, вздохнула с облегчением. Однако дверь предательски скрипнула, что заставило скромницу вздрогнуть. Вдохнув полной грудью, девушка всё же вошла в жилище, но никого не увидела. Закрыв дверь, девушка после недолгой паузы решила пройти по коридору, ведь на вопросы вроде «Тут кто-нибудь есть?» ответа не было.

В коридоре было несколько проходов, но лишь из дальней комнаты за лестницей исходил свет сквозь щель под дверью. Осторожно подкравшись, она протянула руку и надавила на дверную ручку. За письменным столом над распахнутой книгой склонился на удивление молодой темноволосый мужчина, а никак не старый, отвратительный дед, каким обычно его рисовало воображение. Взгляд читавшего медленно поднялся и застыл в удивлении.

– Я лесник, колдун дальше по тропе, – брови мужчины опустились, отчего взор казался немного угрожающим.

– Я по пути забрела к леснику, не думаю, что в этом лесу есть ещё один.

– С чего вы взяли, что это был не тот, кто вам нужен?

– Я его встретила ещё вчера. Был поздний вечер, он пустил меня переночевать и много рассказал о своей работе, а утром указал в вашу сторону. И я узнала от него слишком много новых слов, которые в приличном обществе не называют, так что он точно был лесником, – голос девушки беспомощно вздрогнул в конце фразы, а голова вжалась в плечи от осознания собственной прямоты.

Мужчина откинулся в кресле и потёр переносицу, будто не понимал, что происходит.

– Для начала, вы кто вообще? На грабителя не походите.

– Я Мария, вы меня из деревни украли.

– Я вас не крал, вы сами пришли, без приглашения ворвались в мой дом и помыли мои полы своей одеждой, – мужчина возмущался и недоумевал одновременно. – Возвращайтесь домой. И не приходите больше.

– Но как же жертвоприношение?

– Вы из секты? Я этим не увлекаюсь, покиньте мой дом наконец! – от повышенного тона девушка в очередной раз вздрогнула.

– Но вы же колдун! Я почти уверена.

– Почти? – хозяин дома, очевидно, начал уставать от этой беседы, а голос звучал уставшим. – Я всего лишь маг-учёный, никакие незнакомки мне здесь не нужны, жертвоприношения тем более.

Раскаты грома заглушили все остальные звуки, доносящиеся с улицы, а вспышка молнии на мгновение сделала комнату светлее. Мужчина медленно повернул голову к окну и снова взглянул на девушку, что-то обдумывая, после чего обречённо вздохнул, прикрыв глаза.

– Ванная комната за второй дверью слева, полотенца в верхнем шкафчике, – маг медленно встал из-за стола, вышел из комнаты, служившей, очевидно, небольшой библиотекой, щёлкнул пальцами, и свет заполнил весь коридор. – Но когда гроза кончится, вы исчезнете так же, как и появились здесь.

Глаза Марии, ранее избегавшие взора хозяина дома, засветились восторгом.

– Как… Как вы это сделали? Я не вижу ни свеч, ни ламп.

– Одно из простейших заклинаний, – мужчина сложил руки на груди. – Будьте так добры, идите в ванную, полы не выдержат такого количества влаги и глупых вопросов.

Девушка чуть не подскочила от вновь повышенного тона, и, отыскав нужную дверь, скрылась за ней, но вновь выглянула и посмотрела на мага.

– Прошу прощения, но моя одежда промокла, у вас не найдётся чистой?

– Не увлекаюсь переодеванием в женщин. Но можете взять халат с крючка.

– Ношеный? – поморщив нос, предположила Мария, на что маг лишь наигранно развёл руками.

– Этот запасной, так что чист. Но если пожелаете прогуляться по моим покоям без одежды… – на этом моменте дверь в ванную резко захлопнулась, из-за неё послышалось обиженное: «Грубиян!»

Покинув ванную комнату, девушка заметила открытый проход в одну из комнат, где она ещё не была. Это была гостиная, у стены напротив двери стоял зажжённый камин, около которого расположилось несколько кресел вокруг журнального столика, где стоял чайник с двумя кружками. У других стен стояли шкафы, содержимое которых было скрыто от глаз.

– Проходите и усаживайтесь, – только сейчас Мария заметила мага, сидящего в одном из кресел, который только потянул руку к чайнику, чтобы разлить его содержимое по чашкам. – Прошу меня простить, я не привык принимать гостей и, возможно, был груб.

– Возможно? – девушка прошла к свободному креслу, чтобы присесть.

– Меня зовут Геннадий, можно просто Гена, – маг решил пропустить высказывание гостьи мимо ушей, но не смог не закатить глаза. – Предлагаю перейти на «ты».

– Тогда я просто Маша. А ты совсем не похож на колдуна, которого мне описывали в деревне.

– Я кто угодно, но точно не злой пенсионер, требующий новую кровь, но людям об этом не рассказывай, а то начнут приходить как к себе домой.

– А что случалось с другими девушками?

– Другими? Ты первая, кто сюда пришёл.

– Но только в этом году до меня отправляли ещё двух, все вернулись в синяках и ссадинах.

– Об этом спрашивай не меня, а их, – нервно дёрнувшаяся бровь выражала некоторое раздражение Геннадия.

– Но их провожали двое взрослых мужчин. Ну, не совсем провожали, скорее, насильно вели.

– Это многое объясняет. Кто знает, что они творили с «жертвами», но я в этом участия не принимал и уж тем более не держал им свечку, – маг взял в руки чашку с подостывшим чаем и сделал глоток. – И где же твоя охрана?

– Вчера был праздник, которым обычно провожают тех, кого отводят в лес, – Маша решила последовать примеру собеседника и потянулась за чаем. – Я не хотела, чтобы меня тащили, как остальных, и улизнула, пока все веселились, в итоге попала к лесничему.

– Решила поиграть в героя? Неблагодарное это дело. Стоп, я не ослышался? Вы ещё и празднуете подобные события? И это я злой колдун? – впервые за всё пребывание гостя в его доме маг издал смешок. – Какая беззаботность.

– Так люди скорее поднимают настроение, наши посевы гибнут из-за частых ливней.

– И, конечно же, виноват в этом я? Человеческая глупость поражает, собственно поэтому я в поселении появляюсь крайне редко.

Девушка, улыбка которой быстро померкла, опустила голову, задумавшись о чём-то своём, пока в голове не возник новый вопрос.

– Не расскажешь, что находится на втором этаже?

– А ты чересчур любопытная, совсем расслабилась?

– Я тебя не заставляю отвечать, – надула щёки девушка.

– Как я уже говорил, я маг-учёный. Создаю новые заклинания, зелья и занимаюсь алхимией. Наверху лишь моя спальня и лаборатория. И малознакомым людям я туда заходить не позволяю.

– Иными словами: никому не позволяешь? Как скажешь, подглядывать не буду, – ухмыльнулась Маша. – Не будешь против, если я снова зайду как-нибудь?

– Даже если я скажу, что против, тебя это вряд ли остановит, верно? Приведёшь хоть кого-нибудь, разолью его по пробиркам.

После недолгого смеха, который какое-то время наполнял комнату, последовало молчание. Каждый погрузился в собственные мысли. Только спустя несколько минут хозяин жилища привлёк внимание короткой фразой: «Дождь. Он закончился».

Ошибка

Варя Хворостянова

Они сказали, это всего лишь на полгода, а потом я смогу вернуться. Для хирурга полгода без практики – крест на карьере. Прошло уже девять месяцев, но звонка так и не было.

Меня, хирурга высшей категории, метившего на пост главврача, сослали в богом забытую деревню. И кем? Простым занюханным фельдшером! Это конец…

Продажный чиновник лег на мой операционный стол. По его распоряжению многоэтажный дом не признали аварийным. В один зимний день он сложился, как карточный домик. Столько смертей в один день я не видел никогда. Многие пострадавшие не дождались помощи.

Я помню маленьких брата и сестру. Девочка умерла по пути в больницу, а мальчика удалось спасти. Но ненадолго… Узнав о том, что любимой сестрёнки больше нет, он ушел вслед за ней. Не пережил…

Я сделал так, чтобы та тварь не очнулась. Хотя, наверное, он слишком легко отделался. Нужно было устроить ему смерть помучительней.

На той операции мне ассистировал друг. Он все понял. А после сказал, что у меня не было права вершить самосуд. Я должен спасать людей, а не убивать кого вздумается, прикрываясь белым халатом.

Но кто бы ещё это сделал? Кто? Имея деньги и власть, они могут закрывать глаза на все свои гнусные поступки. Могут выкручиваться из любой ситуации. Совесть? А разве у таких людей она есть?

Я имел право. Я спасал тех, кого он погубил. Я спас тех, кого он погубить не успел…

Меня уберегли от врачебной ошибки и списали летальный исход на несчастный случай. Внезапно оторвавшийся тромб стал причиной смерти пациента. Мгновенно. Ни один врач не успел бы ничего сделать.

Я хочу вернуться. Должен вернуться. Но я не жалею и точно уверен, что поступил бы так же ещё раз.

В белом платье ангел нежный

Жюли Торш

Златокудрый ангелочек, закутанный в белоснежную кружевную простынь – такой увидел герцог свою младшую дочь через полчаса после рождения и нарек ее Клэр. Матушка не возражала, она только что дала жизнь этой малютке, и, конечно же, не могла сомневаться в ее чистоте.

Первые годы жизни девочки были безоблачны и наполнены радостью и безмятежным спокойствием. Но вскоре пришла первая гроза. Трехлетняя Клэр в белом атласном платьице с лентами в волосах, отправившаяся с няней на прогулку, выглядела, словно фарфоровая кукла. И семья, и их гости, и прислуга – все восхищались маленькой прелестницей, кроме той самой няни. Ведь именно ей приходилось терпеть все капризы своей подопечной. Девушка неплохо выполняла свою работу, никогда не обижала малышку, но однажды не сдержалась и обронила всего одну неосторожную фразу: «Вредная ты кукла! Хотела бы и я получать столько почестей, столько внимания, ничего не делая, а просто плывя по течению!»

Клэр вряд ли понимала, о чем толкует няня, но кто-то из челяди слышал эти слова и донёс на следующий день герцогине. Та была доброй женщиной и не собиралась наказывать девушку за подобное, но сочла необходимым сделать ей замечание. Вот только разыскать ее не могла до самого вечера. А на следующий день няня обнаружилась сама, но уже мёртвая – изувеченное тело плыло по реке, привлекая к себе внимание ворон и зевак.

В расстроенных чувствах направилась герцогиня к дочери, чтобы сообщить ей о случившемся. Но малышка только рассмеялась в ответ. Конечно же, она была слишком мала, чтобы понимать, что няня оставила её навсегда!

Клэр росла, оставаясь всё тем же ангелочком. Отец в ней души не чаял настолько, что напрочь забыл про существование у него других детей. Даже на пятнадцатый день рождения Мелоди, старшей его дочери, шикарное атласное платье, расшитое жемчугом, получила почему-то восьмилетняя Клэр. Именинница разозлилась и не преминула сообщить сестре, что пусть та и смогла полностью подчинить отца, но это всё временно, ибо когда-нибудь титул достанется их среднему брату Патрику, и уж тот сумеет совладать с чертовкой. Через месяц Патрика не стало.

Тем временем герцогиня вновь забеременела. Мелоди и так мало интересовала родителей, а вот тот новый ребенок вполне мог украсть их внимание и любовь… Но этого не случилось – и мать, и дитя умерли при родах.

В свой первый выход свет Клэр в своём белоснежном наряде затмила всех дам на балу. Взгляды были прикованы только к ней, все кавалеры были у её ног. Но одно обстоятельство всё же смогло сильно расстроить дебютантку – папенька, он почему-то в этот вечер говорил со своими знакомыми не о ней, а о Мелоди.

Старшей дочери Герцога в ту пору было уже почти двадцать, и сейчас отец пытался устроить ей выгодную партию. И ведь сговорился, помолвка обещала быть отличной во всех отношениях: помимо чисто политических преимуществ оказалось, что молодые люди еще и симпатизируют друг другу. Всё шло к тому, что на ближайшие пару лет звездою в этой семье стала бы Мелоди. Так бы оно и произошло, если бы в жизнь сестер не вмешался некий Улан, оказавшийся вдобавок шпионом другого государства. Как бы ни клялась Мелоди, что у нее ничего не было с этим мужчиной и быть не могло, сами собою случались странные и чудовищные совпадения, и в итоге девушке пришлось бежать из страны.

Пять лет Клэр хозяйничала в замке, заставляя отца потакать всем своим капризам и прихотям. Она давала роскошные балы, ставила спектакли, нанимала самых именитых поэтов и музыкантов.

Но в какой-то момент Клэр поняла, что этого недостаточно. И тут ее взор пал на соседнее княжество. Князь был стар, немощен и безумно богат. Был, правда, у него один изъян – он был женат. Впрочем, девушку это не остановило, очень быстро она соблазнила князя, а уж там сослать его благоверную в монастырь не составило большого труда. И вот златокудрый ангел в белоснежном наряде из перьев стоит у алтаря, готовясь стать наконец княгиней.

Клэр была уверена, что муж очень быстро покинет их райское гнездышко, но почему-то смерть к нему не торопилась. Хуже того, князь начал слепнуть, и вскоре чары супруги перестали на него действовать – никаких тебе пиров, балов и концертов, никаких растрат и самолюбования. Двадцать лет Клэр ждала того часа, когда сможет назвать себя полноправной хозяйкой своих земель, двадцать лет молила всех богов, которых только могла припомнить, чтобы они сделали ее вдовой. Полжизни в безвестности и тишине.

А князю тем временем шел уже девятый десяток. Осознав, что высшие силы отвернулись от нее, Клэр взяла дело в свои руки. Ей удалось отравить мужа, но праздник был недолгим, ибо князь, как оказалось, передал и титул, и всё свое состояние собственной дочери от первого брака. Вдова осталась ни с чем. В белом траурном платье пришла она с похорон, и тут же посыльный вручил ей письмо. «Герцог умер, вы его единственная наследница», – говорилось там.

Клэр хотелось плакать и смеяться одновременно. Отец, пожалуй, был единственным человеком, которого она любила, но всё же себя она любила куда больше, и потому мысль о том, что скоро она действительно станет «хозяйкой своих земель», грела ее пустое сердце.

Вот только не знала она, что всё свое состояние герцог давным-давно растратил на те самые балы, что устраивал для дочери. За двадцать лет он так и не смог рассчитаться с кредиторами, а потому всё, что досталось Клэр в наследство – это долги, долги и поруганное семейное имя.

Мамина любовь

Лёля Карпенко

Сын проснулся опять не в настроении. Что-то недовольно ворча себе под нос, он умылся, позавтракал и уселся смотреть телевизор. Мать вздохнула и принялась переодевать мальчишку.

– Я сегодня в садик не пойду, – заявило дитятко, когда мама подняла его и понесла в коридор обуваться.

– Это почему же? – удивилась женщина.

– Настроения нет, – проворчал сын.

– Ну что ж, тогда я тоже не пойду сегодня на работу.

– Правда?

– Конечно.

– И мы пойдём в парк? – обрадовался ребёнок.

– Нет, милый.

– Почему?

– Денег не будет.

– Почему?

– Потому что я прогуляю работу и мне не заплатят.

Они вышли на улицу.

– Тогда я посижу один, – упрямствовал малыш.

– Тебе станет скучно и захочется кушать, – улыбнулась мама. – А в садике тебя покормят, с тобой поиграют.

Они дошли до детского сада, и ребёнок взглянул на маму:

– А ты будешь скучать?

– Конечно, милый.

***

В обеденный перерыв у матери зазвонил телефон.

– Мама, ты была права. Всем мальчишкам только одного и надо. Можно я вернусь домой?

– Конечно, дорогая. Двери дома для тебя всегда открыты.

Ей ещё предстоял долгий разговор с мужем, записавшим сбежавшую из дома дочь в разряд падших женщин. Но мать знала, что сумеет успокоить супруга, утешить дочь и найти общий язык с сыном. Ведь не зря же она работает психологом.

– Заполните вот этот тест, – говорит она очередной клиентке. А у самой невольно мелькает мысль: «Сапожник без сапог». Женщина улыбается.

– Всё в этой жизни можно преодолеть. Любую ситуацию исправить, пока мы живы. Главное – не сдаваться, – говорит она то ли клиентке, то ли себе.

И вечером, после семейного ужина, напряжение последнего месяца скатывается, словно снежный ком. Дочь вновь готова слушать родителей, сын засыпает без слёз, а муж не закуривает сигарету перед сном. Мать улыбается своим мыслям и чувствует, как чёрная полоса сменяется белой.

Мисс Редфелс

Дмитрий Морфеев

– Эй, новенький, просыпайся!

Томас с трудом открыл глаза, с удивлением обнаружив рядом незнакомую девчонку.

– Ты кто?

– Кессиди, – невозмутимо ответила она.

– И как ты попала к нам в дом?

– Так же, как и все. Меня нашла мисс Редфелс.

Том уже успел оглядеться вокруг: такой комнаты в доме его семьи никогда не было. У противоположной стены стояли ещё две кровати (уже идеально заправленные). Точно, он потерял своих сопровождающих из виду вчера на ярмарке. Но о дальнейших событиях память предательски умалчивала.

– Кто такая мисс Редфелс? И где мои родители?

– Мисс заботится о нас, а ещё ищет наших родителей. Да что рассказывать, сам скоро всё увидишь. Нам надо поторопиться! Завтрак вот-вот начнется. Мисс не терпит опозданий.

Томасу ничего не оставалось, как наскоро облачиться в приготовленную ему одежду и последовать за девочкой.

Они успели вбежать в столовую и смешаться с другими юными носителями серой формы за мгновение до прихода мисс. За столом разом все стихли, в зале же заметно посветлело, как только она вошла.

Это была статная молодая дама в закрытом зеленом платье с высоким воротом, подчеркивающим изящество шеи. Томас ещё мало понимал в женщинах, но даже ребенку была очевидна её красота: густые каштановые локоны, белоснежная кожа, выразительные черты лица.

Стоило ей подойти к высокому резному стулу во главе стола, отличному от всех остальных стульев в столовой, как все мальчики поднялись со своих мест, молча приветствуя эту таинственную госпожу. Том успел повторить за всеми.

– Спасибо, Уильям, – произнесла дама в сторону мальчика, что придвинул за ней стул, достойный императрицы.

Голос её звучал ласково и доброжелательно, но чувствовалась в нём и скрытая сила. За столом мисс Редфелс держалась строго, иногда проявляя заботу о ком-нибудь из присутствующих.

Томас всё не мог приступить к трапезе, украдкой осматривая обстановку и окружающих. Мисс привлекала особое внимание: она казалась прекрасной, но что-то неуловимое проскальзывало в её натуре. Благодаря природной наблюдательности мальчик наконец приблизился к разгадке. Мисс явно считалась здесь лучше и выше всех остальных: «стул императрицы»; её фарфор украшали золотые узоры, когда как у детей вся посуда была белая, без завитушек; даже цвет её платья – живительный изумрудный – слишком контрастировал со светло-серой формой. Конечно, все эти отличия можно было списать на признак огромного уважения, на особый вид иерархии. Но выраженность этого неравенства не давала Томасу покоя.

Когда девочка, прислуживающая в то утро за столом, наполнила чашку с золотым ободком ароматным чаем, в глазах госпожи сверкнуло надменное удовольствие. Том это заметил, но, к несчастью, мисс Редфелс тут же поймала его взгляд.

– Кессиди, – произнесла она, растянув губы в улыбке, не обещавшей ничего хорошего, – кажется, ты забыла напомнить новенькому наши правила столового этикета.

– Простите, мисс Редфелс, на это совсем не хватило времени, – девочка понуро опустила голову.

– Она не виновата, – вдруг сказал Томас, желая как-то исправить положение. – Что до этикета, полагаю, я и так с ним знаком.

В глазах красивой госпожи запылали опасные огоньки. Мальчику даже сделалось дурно.

– Правило первое: не перебивать, когда говорят старшие! – тщательно выговаривая каждый слог, произнесла мисс Редфелс. – Правило второе: всякому благочестивому ребенку за столом надлежит заниматься своей порцией, а не глазеть по сторонам! Ты же благочестивый мальчик, Томас?

Том ощутил давящую безвыходность. От него ждали один-единственный ответ и о возражениях не могло быть и речи.

– Да, мисс. Простите, – мальчик смиренно опустил взгляд в тарелку, уподобившись остальным.

– Прекрасно, что ты схватываешь на лету, – голос мисс Редфелс обрел прежнюю мягкость.

В тот день Томас более не рискнул искать приключений на свою голову, стараясь никак не выделяться. Потому он даже не спросил мисс Редфелс о родителях и о подробностях своего попадания в приют. Более того, первое впечатление, произведенное блистательной госпожой, породили в его голове мысли о побеге. Но сперва он решил получше разведать обстановку.

Когда за окном уже было ничего не разглядеть, кроме тусклых фонарей на мостовой, в столовой снова возникло какое-то оживление. Дети пили перед сном какой-то отвар, наполняя один за другим свои фарфоровые чашки из удивительной мраморной чаши.

– Что это такое? – не сумев скрыть подозрения в голосе, осведомился Томас у Кесс.

– Молоко от кошмаров, – с видом полной осведомленности ответила та, что негласно опекала новенького. – Попробуй, и увидишь такие яркие сны, каких не видел никогда прежде.

Девочка помогла ему наполнить чашку. Белая субстанция источала горьковатый цветочный аромат и не вызывала у мальчика никакого энтузиазма. Он припомнил слова своего дяди, занимающегося врачеванием: «Запомни, Томас. Никогда не принимай лекарства, состав которого тебе не знаком, если на то нет особой надобности». Но по лицу Кесс Том понял, что и здесь у него нет права выбора. По крайней мере, открытого.

Он пригубил из чашки настолько маленький глоток, насколько смог, и сразу поморщился.

– Горько, да? – засмеялась Кессиди. – Ничего, в первый раз всегда так, а потом тебе даже понравится.

Том с тревогой дождался удобного момента, когда никто не смотрел в его сторону, и быстро вылил содержимое чашки в огромный горшок, служивший прибежищем пальме.

Мальчик рассудил, что проще всего будет улизнуть из приюта глубокой ночью, когда все обитатели уснут. Однако совершать побег в первую же ночь, ещё плохо ориентируясь в стенах приюта, посчитал делом не слишком разумным.

Ночью его разбудил шорох на другой стороне комнаты. Лежа на боку, Том смог разглядеть, как кто-то стащил спящего Уильяма (что помог мисс Редфелс за завтраком) с кровати на длинное покрывало и медленно поволок в коридор. Томас застыл от страха, не в силах пошевелиться. В грозившей опасности он почему-то ничуть не сомневался, но что было делать? Будить детей, выпивших цветочное варево, казалось ему занятием бесполезным. Обратиться к мисс Редфелс выглядело ещё более безумной затеей, да он и не знал ещё, в какой части дома последняя обитает. Единственным выходом было искать помощи вне приюта, на улице.

Сложно было решиться высунуть нос в коридор, но сделав первый шаг, мальчик убедился, что вокруг стоит непроницаемая тишина. Это немного придало ему сил. Прокравшись, будто преступник, на первый этаж, он устремился к парадным дверям. На удивление, они были не заперты. Стоило Томасу оказаться на свежем воздухе, как он пулей вылетел со двора на мостовую.

Мальчик долго бежал от фонаря к фонарю, не узнавая местности. В боку закололо от долгого бега. Но куда более значительные трудности занимали мысли Тома. На улицах ему не встретилось ни единой души: ни констебля, ни бродяги, ни компании джентльменов, поздно возвращавшихся с затянувшегося приема. Стучать в дома он не решался, поэтому продолжал свой путь в надежде все-таки наткнуться на кого-нибудь. Обессилив от своих скитаний, Томас решил искать место для привала. Тут ему улыбнулась удача, он пробрался в подвал какого-то дома через приоткрытое окно.

В подвале пахло затхлостью, но было тепло и сухо. Поэтому, повалившись на какую-то ветошь, мальчик быстро уснул.

***

– Новенький, просыпайся! Ну что ты будешь делать?! Снова из-за тебя мы можем опоздать на завтрак!