Читать онлайн
Хозяин барин
Хозяин барин
Барин
Мне повезло с пенсионным возрастом. Родись я позже на полтора месяца, и на пенсию в 60 лет не ушёл бы. Но, кажется, этим везение и ограничилось. Уже через день после дня рождения мне предложили увольняться.
Это было неожиданно: я не считал себя плохим работником. Да, новое изучать в моём возрасте трудно, но общеобразовательная база, физика и математика – в этом я почти всех молодых превосхожу. За исключением двух или трёх, самых талантливых. Ну и за 16 лет работы в корпорации «Тактическое вооружение» неплохо разобрался с управлением автономными летательными аппаратами, можно сказать, эксперт по тому, что уже сделано. В общем, я подозреваю, что нашёлся желающий занять мою скромную должность начальника научной группы. Зарплата невелика, но в остальном местечко тёпленькое, а в наше не слишком жирное время претенденты находятся.
Я мог бы судиться – работать с госучреждениями, в том числе и с судом, я умею. А вот навязываться не люблю. Если меня не оценили, допустили ошибку, то хуже должно быть им же, а я поищу другие возможности. Кроме того, как ни странно, суд я мог и не выиграть. Начальник отдела намекал на тестирование по разным программистским инструментам – его я явно провалю, а это в наше время достаточный повод для увольнения.
Для меня увольнение оказалось особенно неприятным: дело в том, что я остался в одиночестве. Жена умерла три года назад, в возрасте 55 лет, рак мозга. Наша единственная дочь живёт в Сингапуре. Вот так – мы с женой радовались, что она со второго курса МГУ переехала в Варшаву по обмену, а затем в Англию. Получила в Англии диплом бакалавра, затем вернулась в Польшу и стала магистром. Нашла работу в очень солидной фирме, гигантской программистской корпорации. Ну, она сама не программирует, а типа менеджера, даёт технические задания, в общем, посредник между программистами и пользователями. Хорошее начало карьеры, в Сингапур перевели с повышением, вот только я годами сижу один в своей хрущёвской двушке…
Я не сразу осознал своё положение. Сначала надеялся найти работу – ведь на большую зарплату я не претендую. Например, хотел попробовать преподавать в школе, те же физику и математику. Возможно, где-нибудь в глуши меня бы и взяли, там, где учителей не хватает. Но в ближнем Подмосковье все места плотно заняты, и без профильного диплома, без опыта работы… Мне даже не дали возможности объяснить, что на самом деле я справлюсь лучше многих. А если бы и дали – та же проблема, из-за которой меня уволили: есть другие претенденты, молодые, настойчивые.
На корпорации типа «Энергии» я с самого начала не очень надеялся: если и возьмут, но на самую низшую должность, что косвенно подтвердит правильность моего увольнения.
Ну, ещё я пробовал сдавать комнату в своей двушке. Но компания гастарбайтеров из Таджикистана меня не устроила, а других желающих оказалось немного. Только один раз я сдал комнату на месяц девушке абитуриентке и её маме. Да и то, много раз подумал, что десять тысяч – очень мало за целый месяц жизни с этими особами.
Единственное, что мне удалось – это репетиторство. Да и то – относительно удалось. Только один раз, ненадолго, у меня было четыре ученика. А обычно – два или три, иногда даже один. Да, это хорошая прибавка к пенсии, от которой после обязательных выплат остаётся немного. На скромную жизнь как раз хватает. Но времени свободного много, гораздо больше, чем было бы полезно и приятно.
Буквально за пару месяцев я понял, что сидеть часами перед компьютером – это не моё. Я от этого закисаю, становлюсь мало на что способным, болезненно ленивым.
Вот так и получилось, что я стал совершать регулярные прогулки дважды в день. В сумме старался не меньше 2.5 часов гулять, а чаще три, если погода нормальная. Зимой даже и на лыжах.
Его я сразу выделил, как что-то необычное, с первого взгляда. И даже не из-за одежды, хотя напрашивалось именно это.
Я от природы особой наблюдательностью не отличаюсь. До самой пенсии не засматривался на то, что мне не интересно. Но всё изменилось полтора года назад… Это одиночество посреди процветающего города быстро меня изменило. Мои прогулки – это не преодоление маршрута на скорости 6 км/ч, а неторопливое движение с разглядыванием и анализом того, что вижу. А вижу я, если не считать людей, одно и то же. Дома и машины в городе, деревья в парке. А вот люди… Очень быстро я научился многое понимать по их виду. Оказалось, это не так сложно. Утром и вечером потоки людей устремляются на работу и с работы, идут они целеустремлённо, на большой скорости, по сторонам не смотрят. Встречаются такие люди и днём, явно спешат по делам. Основные маршруты я вскоре выучил, даже удивительно, что раньше я этого не замечал. Женщины идут в детский сад, отдавать или забирать детей. Я узнал, где ближайшие детские сады. В магазин или на рынок многие идут – я как правило вычисляю, куда именно. Несколько отличается поведение приезжих азиатов, но по сути у них даже меньше возможных маршрутов.
Этот парень явно не имел никакой цели, никуда он не шёл. Подобным образом алкоголики себя ведут, или бездомные. Бесцельно слоняются, в надежде, что Бог пошлёт хоть что-то. Но парень был явно не из них, да и лет ему по виду было около 20. Конечно, не студент – это видно по его туповатому и одутловатому лицу. А вот кого он мне напомнил… Видел я одного подобного… Мне не очень нравятся такие выражения, как «сумасшедший», «умалишённый», «ненормальный» «дебил». Вот «душевнобольной» – это уже лучше. В общем, типа Фореста Гамба, но не такой красавчик, да и ростом явно до метра семидесяти не дотягивает. Такие люди могут и потеряться, не все они нормально ориентируются. Вот парень таким и выглядел – сбежавшим из больницы и потерявшимся.
Наверно, я много раз проходил мимо подобных субъектов за свою жизнь. Но сегодня у меня уроков нет, времени сколько угодно. Если вдруг удастся ему помочь, будет явный плюс в карму. Не очень я привык к людям на улице приставать, но терять мне уж точно нечего.
– Молодой человек, не могу ли я вам чем-нибудь помочь?
– Нет, спасибо.
Перед ответом он сделал паузу секунды на три, и выговор сильно окающий. Парень явно не здешний, да и вообще, ну не так себя ведут люди его возраста.
– Вы куда идёте? У вас есть, где ночевать?
Парень улыбается, и начинает выглядеть чуть ли не симпатично – такая детская улыбка.
– Нет, ночевать негде, мне надо будет на поезде ехать, а станцию я найду по шуму.
– А есть ли у вас деньги? Документы?
Парень несколько настораживается, но отвечает, кажется, откровенно:
– Денег нет, да там охрана плохая, и вагоны без проводника. Я смогу пробраться.
– А то смотрите, я вас могу на день-два приютить, я здесь недалеко живу.
Парень просто кивает головой, и я веду его к себе. Я понимаю, что одиноким старикам лучше бы не рисковать, моя квартира может показаться жуликам лёгкой добычей, но с другой стороны… а что мне терять? Жизнь, по сути, превратилась в доживание, и сама возможность рискнуть – это подарок судьбы.
В коридоре я оцениваю, насколько же необычно он одет. Длинный пиджак, почти до колена, и это в июньскую жару! На голове какое-то подобие шляпы, тоже явно не по сезону. На ногах сапоги – это я сразу заметил, но когда он их снимает – там не носки, а портянки! От сапог несёт чем-то необычным, мне приходит в голову слово «дёготь». Да и портянки припахивают, но тут как раз ничего необычного… Ноги грязноваты и какие-то грубые, ногти не ухожены… Тапочки резиновые у меня есть, но ему я предлагаю тапки жены. У неё был 39-й размер, вот его сапоги как раз на этот размер выглядят. И он без труда туда ногу в портянке засовывает. Под пиджаком оказывается рубаха, наполовину мокрая от пота. Но какая рубаха! Это явно лён, натуральный, грубый и серый. Ткань настолько неоднородная, что очень похожа на ручную работу. По покрою – косоворотка, надеваемая через голову.
– Кушать хотите?
Парень снова кивает. Сажаю его за комп, и иду готовить. Сильно напрягаться я не собираюсь: целую пачку макарон в кастрюлю, а потом добавляю банку говяжьей тушёнки. Дёшево, быстро и сытно. И очень много.
Парень так и сидит перед компом, кажется, он до мышки и не дотронулся. Ладно, идём на кухню. Накладываю себе нормальную порцию, а парню раза в полтора больше – и это всего половина того, что в кастрюле. Парень ест очень охотно, и довольно культурно, не чавкает.
– А как вас звать?
– Арсеньев. Из Володимирских Арсеньевых. Законный сын.
На слове «Володимирских» он окает особенно сильно.
– А по имени?
– Арсений. Арсений Алексеевич.
– А я Михайлов Николай Иванович. А что, Арсений, там, откуда вы приехали, у вас были компьютеры?
– Нет, не было, – и парень выглядит несколько испуганно. Он вообще по манерам напоминает ребёнка – все мысли написаны на лице.
Я в последнее время раскопал старые игры: цивилизацию-1 и тетрис. Ну и третьих героев, эти чуть поновее. Так что включаю тетрис на малую скорость, показываю, как играть, показываю кнопки. Арсений неуклюже тычет пальцами, засыпается, и даже не понимает, как начать игру заново. Кажется, мышку он и в руке не держал. Но через 15 минут он уже азартно стучит по клавишам, и даже сильнее, чем надо.
Вот так в моей квартире и в жизни появился барин – господин Арсеньев.
Мы с ним немного разговаривали, обычно одну-две минуты, и узнавал я о нём постепенно. Сначала я думал, что он просто слабоумный парень, с уровнем развития 9-летнего ребёнка. То есть всё понимает, уверенно за собой ухаживает, но ребёнок. Это и его склонностями подтверждалось, в том числе предпочтениями в еде. Тут ему нравилась всякая ерунда: чипсы, пицца. Я как-то раз расщедрился, купил кусочек баранины и сварил шурпу. Думал, он будет в восторге. Нет. Съел без всяких эмоций. Я стал распрашивать, набиваться на похвалу:
– Бараний суп. Я больше люблю куриную лапшу.
Зато докторскую колбасу, сделанную Бог знает, из чего, лопает как деликатес. Вкусовые добавки рулят. Ещё очень любит всё сладкое. Конфет, самых простых, может, кажется, килограмм съесть. Но один продукт произвёл на него совершенно ошеломляющее впечатление. Кока-кола.
Я её, вообще-то, редко пью. Ну, пару раз в год. А тут жара, июнь, в «Чижике» двухлитровые бутылки со скидкой. Ну и поставил в холодильник две бутылки. Налил Арсению полкружки – через три минуты он захотел ещё. Потом ещё и ещё, потом всю бутылку прикончил. Он не просил меня что-то ему купить, за исключением кока-колы. Её просил постоянно.
Поведение тоже детское: в тетрис и в героев играл часами, не оттащишь. Кажется, в таком возрасте девушки должны интересовать. Я как-то пытался ему объяснить, что компьютер – это не только игры. Есть много чего, можно и с девушками познакомиться.
– Девки? Что с них взять? Мне они давно надоели, всегда одно и то же.
Я бы принял эти слова за наивное хвастовство, но ещё ни разу я не замечал, чтобы Арсений врал. Мне даже интересно было, как бы он попытался соврать. Уж больно парень прост, и все мысли написаны на лбу. И мысли это простые: игры – здорово, конфеты – здорово, кока-кола – лучшее, что может быть в жизни. Но он, кажется, и не собирался врать. Правда, и о себе старался не рассказывать. Ну ещё бы – если сбежал из спецбольницы…
Конечно, намёки были – быть по настоящему скрытным ему не по уму. Дважды он со значительным видом говорил, что он законный сын своего отца, Арсеньева Алексея Петровича. А как-то раз и вовсе… Он тогда спросил про самолёт, что это там шумит в небе. Я начал объяснять, а он…
– Николай Иванович, а вы дворянин?
– Нет. В наше время это не имеет значения…
– Это всегда имеет значение, – и сказал он это так твёрдо, что… Мне сразу вспомнилось, что я до сих пор называю этого простачка на «Вы». Что-то в нём есть, какое-то глубокое собственное достоинство, при всей простоте.
– Ну хорошо, а при чём тут самолёт?
– А при том, что если вы не дворянин, то можете и соврать.
Получается, что он из идейных соображений не врёт. А что касается его дворянства…. Так ведь если он из соответствующей лечебницы, так не то, что дворянином – Наполеоном быть имеет право. Ну и потом – умом его Бог обделил, ростом тоже, внешность… Я как-то глянул случайно, он как раз к холодильнику шёл за кока-колой, и подумал, что ум нормального ребёнка, причём доброго, это для человека с такой рожей очень неплохо. Вот он всё это и компенсирует – зато дворянин. Но мне-то что – я долго его у себя держать не собирался.
На третий день вечером объявил ему:
– Арсений, вы у меня две ночи переночевали, и ещё на третью оставайтесь. Но завтра утром, пожалуйста, отправляйтесь на место постоянного проживания. Вариантов я вам предлагаю два: либо просто уходите, куда знаете, это для меня самое простое; либо я вас довезу, куда вам удобно, вы ведь на электричке приехали?
Парень молчит, но его мысли читаю даже я, небольшой в этом деле умелец. Вот он смотрит на меня с сомнением, и ему чего-то явно не хочется, вероятно, упрашивать меня. Вот взгляд на компьютер, вот ещё один в сторону кухни, где в холодильнике кока-кола, и он решается.
– Николай Иванович, я знаю приличия, гостить больше недели невежливо. У вас я только третий день, но ведь вы не дворянин. Мне у вас очень нравится, я бы хотел ещё погостить. Поэтому я решил открыть вам тайну. Я дворянин, законный сын Арсеньева Алексея Петровича. У меня поместье под Ярославлем, сто три души мужескаго пола.
Ответ у меня готов заранее, мол, если я вызову полицию, то у него сначала потребуют документы, а потом, вероятно, вернут туда, откуда он сбежал. Но я не тороплюсь его пугать, это успеется в любой момент.
– И где же, Арсений, находится ваше поместье? Вот, давайте посмотрим карту в яндексе.
Как ни странно, парень довольно уверенно указывает местность километрах в сорока от Ярославля к северо-востоку. Это даже сейчас порядочная глушь, и от Волги полоса чужой земли отделяет, и от дороги на Вологду не близко. При этом он уверенно называет цифры: общая площадь – 37 000 десятин. Это участок длинной около 30 км, а шириной до 15. Довольно немало, но в основном леса и болота. Пахотной земли 670 десятин, из них почти половина, 320, помещичьи. Есть ещё покосы, луга для выпаса, цифр он называть не стал, но признал, что маловато такой земли.
– Получается, Арсений, если я помогу вам добраться в это село, Андреевка, верно? То вы окажетесь в своём поместье?
По лицу дворянина проходит тень. Он медлит несколько секунд, и говорит с явной неохотой:
– Не совсем так. Там сейчас… Там нет ни моего поместья, ни усадьбы, и даже от деревни осталось пять дворов, да и те – там зимой никто не живёт. А ведь у меня 33 двора в Андреевке, а людишек две сотни с половиною, это считая баб. Я решил вам рассказать… Но надеюсь на вашу порядочность. Я ведь вижу – вы человек благородный, хоть и не дворянин. Дело в том… Вы не сомневайтесь, я законный сын Арсеньева Алексея Петровича, дворянин и помещик. Но моя бабушка…
Заметно, что говорить Арсению очень трудно. Кажется, Стругацкие писали, что тайны обычно дело грязное. И вот, кажется, мне предстоит узнать одну.
– Она мне не бабка, а прабабка на самом деле. Она была ведьма. Но, слава Богу, умерла осенью, уже больше полугода прошло. Им ведь перед смертью полагается передать кому-то своё бремя. Лучше всего девочке, внучке, дочке, правнучке. Иногда и мужчины бывают ведьмаки, но это редкость, это тяжело. Бог её, конечно же, наказал. У неё была только одна дочь, моя бабка. Прожила она двадцать лет, и Бог её прибрал. Осталась только моя мама. И она законно обвенчалась с Арсеньевым Алексеем Петровичем, моим отцом. Это столбовой дворянский род, хотя и обедневший. А Андреевка и всё поместье – это приданое моей мамы. Родился я, а потом они поехали к родным отца погостить, да и сгорели в бане. Там семь человек сгорели тогда. Остался я с бабушкой. Она меня учила, но в основном травкам, так что я кое-что знаю о травах. А всякому колдовству… Я когда узнал, что этому надо 50 лет учиться… То есть, это если быть как бабушка. А мне, она сказала, 500 лет надо, чтобы научиться самому простому. Ну и конечно же я…
Тут по лицу Арсения пробегает тень – он явно вспомнил ещё что-то очень неприятное. Я спешу ему на помощь:
– Значит, ведьмаком вы не стали?
– И не мог бы. Не попустил Бог такого искушения. Но дала она мне браслет – двести лет. Вот этот, – и Арсений задирает левый рукав своей широкой рубахи.
Я уже пару раз мельком видел это устройство. Сначала решил, что с его помощью следят за пациентами соответствующего заведения. Потом уже около секунды его наблюдал, и показалось мне, что это сплошной браслет из бронзы. Возможно, старинный. Да, по виду очень похож на бронзовый. Но Арсений куда-то нажимает, и браслет распадается на двое на шарнире. Протягивает его мне. Да, это не бронза, слишком лёгкий. На поверхности знаки неизвестного языка. Сделан очень аккуратно, похоже, сувенир из Индии, или Вьетнама, или ещё с какого-то курорта, и не из дешевых.
– А вот ключ, – на длинном шнурке на шее Арсения действительно ключ, небольшой, классического вида. Но вот вместо бородки – полупрозрачный кристалл, похожий на кварц. Выглядит этот ключ так, что я сразу подозреваю в этом кристалле гигабайты памяти.
– Браслет должен быть надет. Вставляете ключ вот сюда, и поворачиваете вот так, – Арсений показывает пол-оборота по часовой стрелке, – и перемещаетесь вперёд на двести лет. Чтобы вернуться, поворачиваете вот так, – и он показывает против часовой стрелки.
– Получается, вы из какого года прибыли? Из 1820-го?
– Да. А родился я в 1802-м.
– Недавно, значит, Наполеона победили?
– Да. Как я жалею, что мне повоевать не довелось! Всё могло бы быть по другому, – и он опять косится на меня – опять неприятная тайна чуть не вылезла.
– Но как же вы мне действие этого браслета покажете? Мы вместе отправимся в прошлое?
– Нет. Только один человек может. Отправляйтесь вы, да поскорее и обратно. Надеюсь, теперь вы согласитесь, что я могу у вас погостить неделю.
Перемещаться из квартиры Арсений не рекомендовал – седьмой этаж, а желательно, чтобы высота в пределах нескольких метров отличалась, браслет корректирует место, но в какой-то неясной степени, лучше не рисковать. Я живу я юго-восточной части Королёва, до Лосиного Острова совсем недалеко. Туда мы и отправляемся. Народу немало и здесь, но если отойти от тропинок, место, на котором нас толком не разглядишь, найти несложно. Браслет легко защёлкивается, после чего выглядит сплошным. Только сейчас Арсений снимает и передаёт мне ключ.
Верил ли я Арсению? Не знаю. С одной стороны, я был уверен, что он не врёт. С другой стороны, всё это слишком невероятно, а ведь он может быть и психом. В общем, я собирался попробовать, а уж потом думать. Ключ вошёл в скважину странно – как будто ему поле силовое не давало отклониться. Ладно, пол-оборота по часовой стрелке…
Кусты вокруг пропали, я стоял на открытом месте. В пяти метрах передо мной – грунтовая дорога. Похоже, отсюда в Москву дрова возят, а возможно, и строевой лес. В двух местах виден конский навоз. Изменилась и погода: вместо безоблачного неба и тридцатиградусной жары переменная облачность и прохладно. Кажется, ниже 20 градусов температура. Я огляделся – никого не видно. И повернул ключ против часовой стрелки.
Видел я немного, но, учитывая одежду Арсения, доказательств для меня достаточно. Я действительно приютил гостя из прошлого. Видимо, мозг постепенно осмысливает новую информацию, а мы тем временем заходим в Чижик и покупаем четыре двухлитровых кока-колы и четыре Вдохновения. Чего уж мелочиться, на фоне таких событий. Да и в любом случае его ещё четыре дня с лишним предстоит кормить, а кока-колу он по три литра в день дует.
Теперь, когда впереди ещё четыре дня с Арсением, я нахожу уместным показать ему что-то новенькое. Для начала он полтора часа режется в дурака с реальными людьми. А затем я показываю ему сериал, «Игру престолов». Он и в наше время всем понравился, а для человека, видящего кино впервые, это просто чудо. На следующий день я уже не уверен, что для Арсения нет ничего лучше кока-колы – сериал ему не меньше нравится. Даже компьютерные игры на второй план отошли – вечером он одну серию посмотрел, а на следующий день, в субботу, пять серий.
Четыре дня пролетели быстро – сериалы и игры съедают время в любом количестве. В последний день Арсений уже с обеда стал на меня поглядывать как-то исподлобья. Не хочет домой, как раз третий сезон начал смотреть. Вечером я сам начинаю разговор:
– Арсений, есть причины, по которым мне неудобно вас здесь оставить. В первую очередь это деньги. Я небогат, мне только и хватает пенсии, что на скромную еду, очень редко на новую обувь, ещё реже на одежду. Как ни мало я на вас трачу, даже эти деньги для меня существенны. У нас с вами разная судьба, мы люди из разных эпох. Вам всё равно надо возвращаться, в этом мире вы хорошо устроиться не сможете. Нет смысла тянуть, давайте завтра с утра я отвезу вас в Ярославль, а там…
Барин смотрит на меня затравленным взглядом, и вдруг… Кидается ко мне, но по пути падает и отчётливо стучит лбом в паркет. Бьёт челом, нечто подобное я в фильме про Ивана Васильевича видел. И начинает говорить стоя на коленях:
– Николай Иванович, я ведь всё вижу, вы своё положение совсем не цените. Так отправляйтесь в имение вместо меня. Будете дворянином, по всем законам. Имение небогатое, но всё-таки помещик, не голодранец. А вы там сумеете составить хорошую партию, вы умный, много знаете, за вас невесту с хорошим приданым отдадут.
– Арсений, не выдумывай. Никто там меня за тебя не признает. Да и здесь – это только кажется, что нас никто не замечает. А поживёшь ты без меня с недельку – к тебе полиция придёт. Покажи документы, да расскажи, куда дел хозяина квартиры. И окажешься ты в тюрьме, уж поверь, живётся там не сладко.
– Я не пробовал, но бабушка мне говорила. Браслет переносит тело, а душу – ключ. Если браслет будет на мне, а ключ вы своей рукой повернёте, то переместится моё тело и ваша душа. Вы станете дворянином Арсеньевым.
Некоторое время я думаю.
– А пойдём в лес, попробуем.
Солнце зашло, но сумерки летом длинные. В лесу, правда, потемнее. Мы заходим в те же кусты, что и в прошлый раз. Ключ висит на шее Арсения, но поворачиваю его я. И снова оказываюсь на вырубке, на сравнительно открытом месте. Воздух прохладный, чистый, и пахнет лошадиным навозом. И я действительно в невысоком теле Арсения.
Так, теперь ключ в другую сторону… Да, воздух здесь даже в лесу не очень… Так, я всё ещё коротышка. Здоровый пожилой мужик берёт ключ, поворачивает его, и исчезает. Я – это снова я. Уже не хочется подпрыгнуть от избытка сил. Рядом появляется Арсений.
На обратном пути я размышляю. Да, помолодеть на 43 года – это приятно. Моя жизнь практически закончена – я доживаю. Как там живут в 1820? Подозреваю, что не очень – вон как Арсений возвращаться не хочет. А вот мне побыть помещиком интересно. Чуть ли не абсолютная власть над крепостными, своя земля… Решающей оказалась минута, проведённая в теле Арсения. Да, невзрачное тело, но молодым быть приятно…
– Арсений, мне осенью будет 62 года. Вы что же – согласны стать стариком? Думаете, кока-кола, сериалы, игры этого стоят?
– Бабушка меня мало чему обучила, но я вижу – вы ещё долго проживёте. Лет 15-20. И я уже понял, что фильмов много, за всю жизнь не пересмотреть. И игры есть ещё и другие. И ещё всякие чудеса. Вам всё это надоело, а для меня это лучше, чем…
По лицу Арсения пробегает тень, и я понимаю, что это снова та же неприятная тайна. Вот такой он, Арсений – всё написано на лбу. На этот раз парню совсем плохо, он бормочет:
– Я всё равно должен сказать… Он всё равно узнает… Было бы неблагородно…
Арсений крепко зажмуривает глаза, напрягается, ему невыносимо тяжело, но он всё-таки еле слышно выговаривает:
– Я негодяй…
– Что же вы такого сделали?
Теперь ему явно полегчало, и он почти нормально говорит:
– Я настоящий негодяй, на самом деле. Комиссия признала меня негодным к военной службе.
– Хотели служить?
– Это единственная возможность. Когда я понял, что не могу быть ведьмаком, решил попасть в полк. По происхождению я могу даже быть гусаром. Но я бы согласился хоть в егеря, только бы служить. Теперь меня не возьмут даже в пехоту. Мне предстоит всю жизнь провести в имении, как в тюрьме. Мне не хватит дохода на городскую жизнь. А ваш город после деревни – это как небесный Иерусалим. И совсем близко Москва, и я смогу туда ездить. А вы… Да, за меня хорошую невесту не выдадут, а вы сможете поговорить, очаровать, понравиться родителям. С хорошим приданым сможете в Ярославле поселиться…
– Ладно, Арсений, я согласен. Но надо подготовиться, на это уйдёт два-три дня.
Звоню дочери через интернет, чтобы видеть, а не только слышать. После приветствий и обычных вопросов, перехожу к делу.
– Маш, помнишь, ты мне помощь предлагала? Думаю, это время пришло.
Дочка слегка напряглась, но кивает.
– Сейчас я хорошо себя чувствую, но у меня есть один знакомый, он хороший врач. По его словам, мне грозит деменция и частичная потеря памяти. Я останусь нормальным человеком, смогу себя обслуживать, но вот быть репетитором больше не смогу. Буду смотреть сериалы, играть в игры, иногда гулять. В общем, полтора года спустя выхожу на пенсию по-настоящему. От тебя мне понадобятся три вещи: во-первых, оплата ЖКХ. Ты же сможешь делать это из своего Сингапура?
– Да, папа. У меня сохранились счета в ВТБ, перевести доллары в рубли там можно. Тем более оплатить ЖКХ, – кажется, дочка думает, что я с самого простого начал.
– Второе: оплата интернета.
– Ну, это в России недорого.
– Да. Но важно. Без интернета пенсионеру скучно живётся. Ты, пожалуйста, не забывай, или поставь автоматический платёж со своего счёта. Ещё – если будут проблемы с провайдером, сможешь на нового перейти дистанционно?
– Конечно. Сейчас весь мир дистанционно работает.
– И последнее. Понимаешь, я хоть и останусь нормальным вменяемым человеком, но если поглупею… Хочу, чтобы ты меня запомнила умным. Я могу прожить ещё долго, но прошу тебя на серьёзные темы со мной не говорить. Так, по делу если только. Ещё и эти провалы в памяти – кто знает, что именно я забуду? В общем, как ни странно, я на всякий случай с тобой прощаюсь.
Дочка взгрустнула, зато заверила, что такие платежи, как за ЖКХ и интернет для неё проблема небольшая, и она обязуется за этим следить.
Учу Арсения пользоваться банковской карточкой и старым смартфоном. Последним – в урезанном виде, самое основное только. В воскресенье идём с ним в церковь. Я опасался, что его будет трудно оторвать от компьютера, но нет, в церковь он идёт охотно и молится очень искренне. Храм ему очень нравится, и он признаётся, что во всём его имении храма нет ни одного, и поп приезжает раз в год, проводя оптом все крестины, отпевания и свадьбы. Можно еще ездить в Тимохино или Грешнево, но ему там неудобно, потому что надо бы и к местным помещикам заезжать, а они не приглашают.
Хозяин
В понедельник рано утром, ещё и шести нет, мы с Арсением выезжаем в Ярославль. Завтракаем в электричке, я ещё и рюкзачок маленький с собой взял – мне ещё от Ярославля до имения добираться. Волнуюсь я не только о себе – Арсению тоже предстоит нелёгкое возвращение в Королёв с двумя пересадками – в Александрове и в Мытищах. Конечно, он сумел добраться без билетов и без документов, а сейчас у него и билеты все три куплены, и мой паспорт будет, и картонка с адресом – можно обращаться за помощью. Есть и деньги на карте – больше двух тысяч. Через три дня – пенсия должна поступить. Он, впрочем, знает, что такое деньги и почему их надо экономить.
Мы переходим Волгу и ещё час идём до местного лесопарка Яковлевский бор. Арсений уверяет, что обратный путь найдёт без труда. Здесь в понедельник безлюдно, и мы даже в заросли не забиваемся, просто отходим с дорожки метров на 50. Я надеваю рюкзачок на Арсения, обнимаю его на прощание, и поворачиваю ключ. Кругом уже не лесопарк, а настоящий лес. Ну и прохладнее тут, конечно.
Да, странно – я обнял Арсения совершенно искренне. Кажется, трудно найти людей настолько разных, но мы подружились. Он ведь не только очень честный, он какой-то чистый, не испорченный. Дворянская гордость имеется, но она не прёт из него, а вот христианское смирение проявляется постоянно. В наше время оно куда-то подевалось, редко в ком есть, да и то какими-то обрывками. Ну и обмен телами делает нас близкими людьми.
Я ещё раз оглядываю тело, теперь моё. Да, ни красоты, ни силы, ни роста. И ещё… Ведь учил я его мыться под душем, и он мылся. Почему же не отмыл толком интимные места? Ладно, отмою сам. Пока что мне предстоит пеший марш по незнакомой местности в неудобной одежде.
До имения ещё 30 км лесом, но, по словам Арсения, есть дорога. Ну как, дорога – летом может проехать конный, а зимой даже и сани, если снегом не сильно занесёт. Дорога должна проходить южнее, и я по солнцу иду на юго-восток. Часы я взял себе, мне без них непривычно, так что по солнцу могу ориентироваться. Новый, подаренный дочкой смартфон тоже со мной, но GPS здесь не работает.
Около километра пробираюсь через подлесок, это непросто, и скорость 2 км/ч всего, но вот, действительно, хорошая тропа ведёт по курсу 75, это чуть к северу от направления на восток, как раз на румб. По такой тропе да в такую погоду я бы даже в свои 61 шёл бы не медленнее, чем 5км/ч. Сейчас мне 18, но ноги коротковаты, тело не мускулистое – иду примерно с такой же скоростью. Хотя – в таком возрасте почему бы не бежать? Перехожу на лёгкий бег – организм совершенно не возражает, лёгкие справляются, и я пробегаю с десяток километров. А вот привал не удаётся – налетают комары, и я, устав отбиваться, иду дальше.
В половине второго устраиваюсь на обед. Но не в тенёчке, как привык, а на открытом месте и на бугорке. Здесь прохладный ветерок отгоняет комаров. Есть слепни, но их немного, и я отдыхаю с кайфом. Кроме хлеба колбасы и сыра у меня термос со сладким чаем и бутылка минералки. В такую погоду лучше идёт чай. Нет, не холодно, градусов двадцать, и облачка на небе редкие. Но ветерок странно прохладный, как будто рядом если не ледник, так большое озеро.
Арсений рассказал мне дорогу, но вот насколько хорошо – я был в нём не уверен. И зря сомневался. Каждое его слово было по делу – я узнаю ориентиры, которые он назвал. Да и тропа хороша – никаких развилок, не пропадает, достаточно натоптанная. Если не заблужусь – до темноты успею с большим запасом. В рюкзаке атлас Ярославльской области, двухкилометровка. Но мне её даже доставать не надо.
Слева хрустнул сучок – я аж сжался от страха, там кто-то есть! Медведь, человек, кабан – а у меня только складной нож, да и это тело нетренированное… Идёт сюда. Ага, это женщина с корзинкой. Закутана в платок, только лицо видно, да и то до бровей. Женщина кланяется:
– Здравствуйте, барин, с возвращением.
Корзинка у неё плетёная, грубоватая, литров на пять. Зато до верху заполнена хорошей спелой земляникой.
– Не подумайте, барин, треть ягод вам в усадьбу, как положено. Сразу туда и иду.
– А пойдём вместе. Только напомни, как тебя звать?
– Марьюшка.
– Ну, давай, помогу тебе нести корзину.
– Вы же барин.
– Ничего, всё равно никто не видит.
Последние слова женщину смутили, возможно ждёт приставаний. Но я невозмутимо беру корзину, и несу. Ну как, невозмутимо… Вроде, она не особо тяжёлая, но неудобная. В общем, и километра не пронёс, Марьюшка её обратно забрала. И как это она её тащит без видимого напряжения? Ростом она даже поменьше меня. Но, вероятно, старше, лет на 30 выглядит. Хотя в этом времени даже Арсений выглядит заметно старше своих 18.
По дороге я затеваю разговор:
– А что, Марьюшка, далеко приходится ходить за ягодой?
– Да есть и ближе, ягода во многих местах есть. Но детишки объедают где поближе, да и пусть. А я в такие места хожу, где можно много набрать, и крупной. Меня даже во время покоса отпускают, я лучшая ягодница во всём угодье.
Вот показалась на холме красивая усадьба – это что моё? Или это издалека красиво, а вблизи будет убожество? Да, Арсений говорил, что усадьба видна за версту, как раз верста до неё и есть. Кроме большого двухэтажного дома с четырьмя колоннами видны ещё несколько построек. За усадьбой, кажется, сад, но он плохо виден отсюда. А вот парк с прудом перед усадьбой выглядит отлично – мачтовые сосны без подлеска.
Меня встречают с десяток крестьян. Или, скорее всего, это дворовые. Мужчины снимают шапки, женщины просто кланяются. Сразу кто-то побежал баню топить. Кажется, мне искренне рады. Сажают за стол на большом балконе на втором этаже – это кстати, ноги устали. Дают квас прохладный. Но он оказывается не сладким и кисловатым, так что я грамм сто всего выпиваю. Вскоре дают блюдо с земляникой в сметане. Сметана непривычная, зато земляника выше всяких похвал – крупная, спелая, сочная.
Всё это мне подаёт женщина лет сорока, я слышу, как её называют Ульяной Никитишной. Позднее выяснилось, что это моя кормилица. Официально дворней никто не руководит, это дело самого барина. Но неофициально всем распоряжается как раз Ульяна. Она и к барскому уху ближе. В деревне же главный – староста Влас. Это не освобождённый начальник, у него своё хозяйство. Но вот, успевает ещё и следить за исполнением барщины и сдачей оброка.
Но это я узнал позже, а пока больше молчу, чтобы меня не разоблачили. А то кто их знает, как поступят. А пока что мне дают горячие щи и большой кусок хлеба. Щи наваристые, с каким-то мясом. Опять же позже я узнал, что это зайчатина. Это было единственное блюдо, зато много.
После плотной жратвы я тупо сижу и отдыхаю, а потом меня ведут в баню. Со мной в баню заходят две девицы, лет 25 по виду. Но здесь люди часто выглядят старше своего возраста. Они деловито раздеваются, потом и меня раздевают. Кажется, надо сначала помыться, но, видимо, здесь другие порядки. Девицы сразу же деловито занялись сексуальным удовлетворением Арсения. (Я пока что не привык воспринимать это тело как себя.) Девицы грудастые, фигуристые, да и на лицо не уродины.
Зато затем я парюсь аж три часа, сделав шесть заходов в парилку. Мыла здесь нет, но обе девицы вооружены мочалками, и они так усердно трут тело Арсения, что явно сдирают всю грязь и верхний слой кожи. Так что после бани я себя чувствую совершенно чистым, да и дышится легко. Тем более, что воздух тут чистый.
Уже сумерки, ложатся здесь явно рано, иду спать и я. Спальня невелика – метров 15 примерно. Кровать частично в нише, и она примерно полутороспальная, вдвоём уже было бы не просторно. Впрочем, в спальню девицы не лезут. Я очень боялся комаров, мух, других насекомых. Но здесь развешаны пучки каких-то трав, и воздух пахнет травами, вероятно, поэтому никто не летает. А есть ли клопы и блохи – посмотрим.
Первые впечатления от имения у меня выше ожиданий. Хороший дом (позже выяснилось, что два человека его постоянно ремонтируют). Баня с девицами – проблемы с сексом и чистотой она решает полностью. Я боялся вонючего туалета, но и тут всё не так. Туалет здесь же, на втором этаже. Внизу конюшня, туда всё и падает. Конюх убирает вместе с навозом. Запах из дыры скорее лошадиный, лишь принюхавшись можно уловить запах нечистот. И всё это Арсений променял на кока-колу и игры?
После маршброска за тридцать с лишним километров и бани я, разумеется, сплю как убитый. Но просыпаюсь не слишком поздно, когда воздух свежий, то 9 часов это более чем достаточно даже после такой нагрузки. Укусов на теле не видно. Позже я узнал, что о клопах здесь и не слышали, вши и блохи большая редкость. Возможно, на юге крестьяне вшивые, но здесь север. Каждую субботу – баня, моются все, и очень тщательно.
Тихо хожу по имению, осматриваю. Говорить стараюсь по минимуму. Конюшня у меня небольшая, там живут только две лошади, жеребец и кобыла. Мой жеребец по кличке Француз, оказывается, обслуживает всю деревню. Есть и ещё два пустых стойла. Коров у меня четыре, и есть бык. Овец – целая дюжина. Свинок всего три, и свинарник на некотором расстоянии от усадьбы. Есть и курятник – восемь курочек и петух. Хозяйство небольшое, а больше скота завести не получится – покосов во всём имении негусто, и мне принадлежит только четверть. Например, пахотной земли более трети барской.
Сам дом по меркам 21 века не так уж велик. Да и спроектирован как-то без искры Божией. Кроме меня тут живут «дворовые», четыре мужика и восемь баб. Меня сначала удивило отсутствие детей, но выяснилось, что они живут в деревне, у родственников. Здесь, в усадьбе, дворовые как бы на работе. Арсений говорил о 104-х душах «мужеского полу». Оказалось, что всего у меня крестьян 258. Такой перевес женщин отчасти из-за призыва рекрутов, а отчасти из-за большей смертности мужчин.
В общем, усадьба только в первый момент показалась мне большой, потому что я боялся увидеть что-то совсем убогое. На самом же деле я за один день изучил её полностью, вместе с садом и парком. И ещё осталось время сходить на речку. Забот тут у меня никаких, только покушать зовут четырежды в день, баня же полагается раз в неделю. Так что поневоле я изучаю окрестности. И в первую очередь – Андреевку, свою деревню.
Я боялся, что крестьяне совсем тупые и забитые. Но они показались мне не тупее наших работяг. Даже поумнее в среднем. Когда я это заметил – то испугался – мы деградируем! Но потом вспомнил, что из среды работяг изъяты самые умные, и успокоился. Здесь умникам деваться некуда, пашут, как все.
Главная особенность крестьян – это люди, брошенные в беде. Если их детям нечего есть, или они замерзают – всем пофиг. Умираешь от болезни – ну, можно молиться. Единственная возможная помощь – это кусок хлеба детям от соседей. Как хочешь, так и выживай на этой северной земле, так ещё и подати царю, и молодых парней отдай в рекруты, ну и мне, барину, надо неслабо отстёгивать. Очень неслабо – барщина – три дня в неделю. По воскресеньям работать вроде как нельзя, но это отчасти нарушается. Разве что стараются не пахать в этот день и в главные церковные праздники. Ещё и оброк, зерно, мясо, ткани – там много чего, список из двух десятков пунктов, но в основном мелочь.
Как ни странно, особого недовольства я не заметил. Кажется, все считают, что так и надо. Вроде, бывает и похуже, барщина доходит до пяти дней в неделю.
Ну и местные технологии – я об этом раньше не задумывался, а здесь увидел своими глазами. Ткани – их изготавливают из льна. Точнее, здесь тканей только один вид. Трудоёмкость производства каждой тряпочки потрясает. Лён, уже выращенный и убранный, надо трепать, потом чесать, потом прясть, затем ткать. Каждый этап – это большой тяжёлый ручной труд. У нас женщина сидит с ребёнком – она полностью занята. Здесь у бабы, нередко и беременной, с полдесятка детей плюс корова, готовка на семью и скотину, трудоёмкая стирка в холодной воде, уборка – всё это не повод отлынивать от работы – надо находить время прясть, ткать и шить. Сундук с одеждой – это хорошее приданное. Теперь я понимаю, почему – нужны годы труда, чтобы это скопить.
Есть зимняя одежда из овечьих шкур, есть валенки, которые тоже нелегко катать. Летом основная обувь – лапти. В имении есть сапожник – один из моих дворовых. Он работает непрерывно, и у многих семей имеется пара сапог. Но обрабатывать кожу для них – это тоже тяжело, трудоёмко, неприятно.
Но по-настоящему я понял, как живётся моим крестьянам, только осенью. Мои владения – это в основном лес и болота. Не самый плохой лес – много зайцев, есть кабаны, лисы, ягоды, грибы. Увы, волки и медведи тоже есть, и немало. На болотах много уток и ещё Бог знает, каких птиц. Мне их периодически приносят в усадьбу, это важный источник мяса. Но ведь и пахотной земли немало! Почти 700 гектар, ну, двести под паром, есть ещё лён, есть огороды, хотя их на удивление мало. Но ведь и 400 гектар немало! Пусть половина – это барские, всё равно почти гектар на человека. Даже при низкой урожайности, скажем, 7 центнеров с гектара, получается примерно столько же зерна на человека, сколько и в 2020 в России. Так Россия ещё и экспортирует.
Прозрение наступило, когда я увидел урожай своими глазами. Да, это не то зерно, что на советских плакатах изображали. Какое-то мелкое, с примесями, очень невзрачное. Ну и, оказывается, 7 центнеров на гектар здесь только с лучших земель собирают в лучшие годы. А так – 5 центнеров – уже хорошо. Даже три – не самый плохой результат, бывает и хуже! А ведь посеять надо на гектар минимум полтора центнера, а лучше два! Из этого скудного урожая надо лучшее продать, чтобы заплатить подать, хороший кусок отдать барину оброком. Оставить на посев. Остаётся всякий мусор, да и того очень мало. Немудрено, что около трети мужиков зимой уходят на подработку, плотничать или в ямщики.
Посмотрел я также на картошку… Стало понятно, почему её так мало сажают. Клубень с куриное яйцо – это хороший, довольно крупный. А в основном мелочь, да и той немного. С сотки не собирают и десятка ведер. Скотина крестьянская тоже…
Вроде, почти в каждом дворе есть лошадь. Коров – 42 на 33 двора. Есть овцы, свиней мало но есть и они. Ещё куры. Но… Да, покосов у крестьян втрое больше, чем у меня, а вот коров больше в 10 раз. Лошадей – в 15 раз. Не удивительно, что коровы мелкие, тощие, молока дают мало. Зимой их подкармливают «сечкой» – солому мелко режут, варят, чуть подсаливают… До травки коровы доживают с трудом. Куры… я в первое время удивлялся, что мне поутру яичницу дают редко. Восемь кур – более, чем достаточно барина обеспечить. Оказалось, они несутся не ежедневно, а раз в неделю. Зимой ещё реже.
Вот куры и стали последней каплей. Ну куда годятся такие куры? Неужели трудно завести нормальных?
К осени я, наконец, понял Арсения. Добровольно обменять молодое, хотя и невзрачное тело на стариковское…Положение помещика на пенсионера… Конечно, игры, сериалы, кока-кола… Но надо здесь пожить, чтобы вполне понять. Кажется, деревня не маленькая, более двух с половиной сотен людей. Но вокруг леса и болота, нет хороших дорог. Получается, замкнутый небольшой мирок, где в дефиците любые новые впечатления. А мне, дворянину, много общаться с крестьянами не совсем к лицу. Да им и некогда, они работают. У окрестных помещиков моя репутация, кажется, не очень, да и добираться до них… Разве что, верхом, так я не умею.
Попробуйте так пожить в одиночестве – без компьютера, телевизора, даже без книг. С девками общаться не вышло – они обе, при хороших фигурах, не вышли умом. Летом я хоть по лесу гулял, загорал у реки, даже купался, хоть она и мелкая. В целом здесь климат не только холоднее, но и гораздо мокрее. В наше время болота куда-то подевались, пересохли, что-ли? А тут – не только болота – рек больше и они полноводнее. У меня речка всего одна, и небольшая, у неё и названия нет, просто речка. Но через двести лет её не будет вовсе. А сейчас – на ней даже есть мельница.
Барину прилично развлекаться охотой. Даже псарню держат под этим предлогом те, кто может себе позволить (не я). Но у меня в деревне только три охотника и одно ружьё. Остальные двое на силки ловят, и есть у них капканы в количестве три. Все они принадлежат одному охотнику, зато другой двух медведей взял на рогатину.
Когда я рассмотрел это ружьё… Ну, я не сильно разбираюсь в оружии, но это… Наверно, запорожцы из подобных пищалей палили во времена Тараса Бульбы. Никаких патронов, порох насыпать надо, и от кремня искра его поджигает. В общем, та ещё техника, дальность порядка десяти шагов. Лук, и то эффективнее. Но, кажется, культура стрельбы из лука здесь утрачена.
Ну вот я и решил… У меня ещё на карте почти 84 тысячи, ещё немного есть наличными. Собирался потратить на одежду и обувь нормальные. Но овладела мной идея купить ружьё. Одежда меня не так напрягает, как скука. Похожу зимой в валенках и тулупе, зато поохочусь с нормальным ружьём. Может, это станет увлечением на всю жизнь. Есть же заядлые охотники, а дичи здесь – очень много.
Священник
Дело это не такое простое – например, мой смартфон давно разрядился, хоть и был выключен. Одежда… Я в своё время не слишком баловал Арсения, дал ему трусы две штуки, да носков купил три пары, и это всё. Остальная одежда – здешняя. Покупать ружьё в таком виде – проблема.