Читать онлайн
Полярная звезда

2 отзыва

Мехтап Фырат
Полярная звезда

Mehtap Firat

Kutup Yildizi Vol. 1

* * *

Пролог

31 декабря 2015 г.

Молодой человек снова затянулся сигаретой, зажатой между кончиков пальцев, и, выдохнув дым, убрал зажигалку. Стараясь не обращать внимания на холодный ветер, он похлопал себя по карманам. Металлическая зажигалка, которую он с таким трудом нашел, после пары попыток заработала. Но ветер дул так сильно, что маленький огонек быстро гас и юноша никак не мог развести огонь. Он повторил действие несколько раз, но безрезультатно. Парень закатил глаза и снова взялся за зажигалку. Он наклонился и поднес ее к скомканному куску газеты. Тонкая бумага, наконец, разгорелась, и он с облегчением обнял себя за плечи, радуясь, что у него получилось.

Он все же это сделал. Когда юноша проверил свои часы, то понял, что время на исходе. Нужно спешить. Он почти завершил все свои приготовления, осталось только вывести девушек из их комнаты. Еще следовало объяснить им, где его носило весь день, а ведь нелегко говорить с этими злобными девчонками. Но сначала нужно найти способ вытащить их из спальни. Он должен быть осторожным и тихим. Если директор детского дома, госпожа Севда, узнает, что он пробрался в женский корпус, то накажет его навечно за нарушение правил.

Несколько лет назад молодая девушка покончила с собой в детском доме.

Госпожа Севда пережила очень сложный период из-за этого, поэтому теперь требовала неукоснительного соблюдения правил. Но в эту ночь юноше было не до них. После всех этих лет Мустафа решил сделать двух своих лучших подруг счастливыми.

Он задумал нечто необыкновенное и выбрал тот самый день – канун Нового года.

На полу террасы, на маленьком коврике, который он придавил по краям камнями, чтобы ветер не сдул его, он расставил закуски и напитки. Мустафа осмотрелся и удовлетворенно хмыкнул – все вышло так, как он хотел.

Не теряя времени, Мустафа направился в сторону лестницы. Когда он поднялся на этаж, где находилась комната девушек, он огляделся и, стараясь не шуметь, тихо пошел по коридору. Если бы кто-нибудь увидел его входящим в здание, Мустафе действительно пришел бы конец: мальчикам запрещалось входить в корпус девочек, и это правило считалось нерушимым. Но сегодня Мустафа пренебрег им.

Не обращая внимания на хихиканье, доносившееся из комнат, он на цыпочках остановился прямо перед дверью своих подруг.

Ниса и Сенем, не подозревая о приходе Мустафы, примеряли подарки, которые они купили друг другу на Новый год. Несмотря на то что девушки не делали ничего особенного, внезапно распахнувшаяся дверь порядком напугала их. Они не привыкли к тому, чтобы кто-то входил в их комнату. Мустафа усмехнулся, просунув голову в дверной проем, и Ниса одарила его строгим взглядом. Она как бы говорила ему, что следовало предупредить о приходе заранее.

– Блонди! Вредина! – Тон голоса Мустафы прозвучал по-детски. Девушки подскочили на своих местах от неожиданности, но глубоко вздохнули от облегчения, увидев друга. Они продолжили смотреть на него, когда он вошел в комнату.

– Мустафа, что ты здесь делаешь!? – В то время как Сенем спокойно молчала, Ниса тут же начала кричать. Она всегда вела себя так. За столько лет Мустафа, конечно, очень хорошо узнал обеих подруг. Одна из них была такой же безрассудной и беспечной, как он сам, а другая – тревожной и переживающей обо всем на свете. Но сегодня особенная ночь. Возможно, последняя, которую они проведут вместе.

– Приходите на крышу в половине одиннадцатого. Хорошо? – Мустафа, проигнорировав выпад Нисы, продолжил говорить. Он предложил девушкам нарушить запрет. Глаза Сенем заблестели от возбуждения, а Ниса нахмурилась еще сильнее.

– Ты с ума сошел? Не глупи, госпожа Севда очень рассердится. – Ниса слишком высоко ценила директора детского дома и ее правила. Она не любила нарушать их. Но ее возражения оказались напрасны, потому что и Сенем, и Мустафа не придали никакого значения ее серьезному тону. Ниса, хоть и была права, потерпела поражение, потому что одна выступала против двоих.

– Она не рассердится, если ты ничего не расскажешь, – возразила Сенем, разделяя волнение Мустафы. Лицо Нисы стало еще более угрюмым. Ей скорее не хотелось расстраивать госпожу Севду, чем нарушать запреты. Когда друзья так поступили и поставили ее перед трудным выбором, она рассердилась. Вдобавок, она была уверена, что Мустафа хитростью пробрался в здание.

– Ты храбрая, блонди. Слушай, у меня есть закуски и все такое. Мы вместе посмотрим фейерверк. Не сопротивляйся. – Не дав Нисе снова возразить, Мустафа медленно закрыл дверь. Так быстро, как только мог, он, никем не замеченный, направился к лестнице, ведущей из коридоров на террасу.

Ниса и Сенем, оставшись одни после ухода Мустафы, некоторое время продолжали смотреть друг на друга. С волнением, сияющим в зеленых глазах, Сенем откинула назад светлые волосы и встала. Она надела кардиган и достала из-под кровати толстое одеяло, подумав, что на полу террасы им может быть холодно. Когда она поняла, что Ниса все еще смотрит на нее неодобрительным взглядом, то подошла к подруге с лукавой улыбкой на лице. Она предпочла взять на себя задачу уговорить Нису, чтобы не убить энтузиазм Мустафы и чтобы все его усилия не оказались напрасными. Сенем достала из шкафа кардиган, который купила для Нисы, и надела его ей на голову, не обращая внимания на ее суровый взгляд.

– Давай, Ниса! Смотри, у парнишки столько планов. Будет очень жаль, если мы не пойдем. – Ниса, мечтая, чтобы вечер закончился хорошо, поправила кардиган, который на нее надела соседка по комнате. На самом деле, она очень хорошо знала своих друзей, так же, как и Мустафа знал ее и Сенем. И она отлично понимала, для кого он организовал этот сюрприз, чтобы произвести впечатление, но не могла ничего сказать из-за обещания, которое дала.

Обычно Ниса замечала вещи, о которых Сенем вообще не подозревала. Она уже давно поняла, насколько сильны чувства их лучшего друга. Ниса постоянно подшучивала над Мустафой из-за этого, но Сенем никогда ничего не видела.

Когда они были совсем маленькими и учились в начальной школе, Ниса стала свидетелем, как Мустафа подрался с другим мальчиком из-за Сенем. Пусть тогда она была ребенком, все поняла в первую секунду. Она не оставила это без внимания. Хотя Мустафа каждый раз пытался быстро замять разговор, он хорошо знал, что Ниса настойчива и скрывать что-либо от нее бессмысленно. Чувства юноши росли, он больше не мог смотреть на свою детскую любовь, как раньше. Мустафа решил, что со временем изменился, и делал вид, что ничего не происходит. Хотя Ниса считала, что это защитная реакция из-за его любви, Мустафа думал иначе. Думал, что защищал Сенем, потому что относился к ней как старший брат. Что от его прежних чувств не осталось и следа. Хотя Ниса постоянно говорила ему, что теперь следует открыться Мустафа молчал. Вместо того чтобы спросить друга о причинах этого, Ниса сама придумала их. Ей казалось, Мустафа и Сенем очень подходят друг другу: Сенем веселая и активная, Мустафа – наоборот, очень спокойный. Ниса думала, что они дополняют друг друга, но все оказалось не так.

Сенем не понимала, почему Ниса долго смотрит на нее, а та быстро двинулась к выходу, чтобы не выдать свои мысли. Она не забыла захватить подарок, который они купили для Мустафы. Они с Сенем потратили свои накопления на новые часы для него, потому что Мустафа жаловался, что в последнее время его часы барахлят.

Не теряя ни минуты, Сенем аккуратно открыла дверь их комнаты и проверила коридор. Убедившись, что там никого нет, она вышла наружу и потащила за собой Нису. Они направились в сторону лестницы, не обращая внимания на скрип обуви о половицы. Пока они медленно поднимались на террасу, Ниса все больше переживала. Она больше не могла молчать.

– Нас ведь не поймают, правда? – Пока Сенем подносила указательный палец к губам, чтобы сказать ей заткнуться, Ниса изо всех сил старалась не закатить глаза.

Она не хотела сбивать настрой Сенем, но ей не нравилось делать то, на что у нее не было желания.

Когда они вышли на террасу, глаза Сенем округлились от удивления. Она прикусила губу и с разбега прыгнула на Мустафу, улыбаясь во весь рот. Ниса последовала за подругой, с трудом удерживая толстое одеяло в руках. Когда она увидела, что друзья обнимаются, то посмотрела прямо в карие глаза Мустафы и лукаво усмехнулась. «Ты снова завоевал сердце блонди», – подумала она. Отстранившись от Мустафы, Сенем подошла к огню, горящему в консервной банке, и села на ковер на полу, скрестив ноги. Настала очередь Нисы обниматься. Отбросив всю свою угрюмость и хитрую улыбку, она обняла человека, которому доверяла больше всего в этой жизни.

– Хороший трюк, приятель, – с усмешкой прошептала она ему на ухо.

Понимая, что девушка проведет тут всю ночь, Мустафа довольствовался тем, что дернул ее за волосы, как непослушного ребенка. Ниса, не желая уступать, легонько потрепала его по плечу, затем устроилась у костра рядом с Сенем и принялась есть.

Пока Мустафа разливал приготовленные напитки в пластиковые стаканчики, которые принес с собой, Сенем расстелила на ковре одеяло так, чтобы под ним могли поместиться три человека. Передав питье девушкам, Мустафа залез под одеяло и сел между ними. Воспользовавшись случаем, Сенем достала из кармана кардигана подарок и протянула его Мустафе.

– От нас обеих, – сказала Сенем и передала ему коробочку. Мустафа, смутившись, почесал шею и начал открывать подарок. Когда он увидел серебряные часы внутри, его чувство усилилось и ему стало неловко.

– Мне так стыдно, ведь я ничего вам не купил… – Девушки проигнорировали слова Мустафы, а Сенем выхватила у него часы и надела их ему на руку.

– Тебе очень идет, – прошептала она, улыбаясь как ребенок. – А еще ты подготовил все это! О чем еще я могу просить, Мустафа?

Пока Сенем расставляла на ковре тщательно приготовленные закуски и напитки, Ниса спокойно слушала диалог между друзьями, положив голову на плечо Мустафы. Тот почувствовал, что Ниса согласна с Сенем, посмотрел на часы на руке и подумал, что те действительно ему идут. Он снова осознал, что никогда не хотел бы расставаться с этими девушками.

С грустью, отразившейся на его лице, он перевел взгляд на только что начавшийся фейерверк, и обе подруги последовали его примеру. Сенем, как и Ниса, положила голову на плечо Мустафы. Размышляя об исчезновении надежд и мечтаний, друзья несколько минут смотрели, не издавая ни звука, как взрываются искры.

Ниса вспомнила первый и единственный раз, когда видела мать. Она как будто вновь слышала свои крики. Девушка задавалась вопросом, вернется ли та когда-нибудь? Что, если окажется слишком поздно? Что, если она опоздает? Что, если у нее действительно мало времени? Что она тогда сделает? Куда пойдет? Как будет жить после того, как однажды уедет отсюда?

Сенем…

Она представляла, что могла бы нарисовать увиденные фейерверки. После дорожной аварии, в которой она потеряла семью, она посвятила себя только Нисе и живописи. Она годами переносила на бумагу все прекрасные вещи, о которых мечтала. Когда завтра утром она откроет глаза, то первое, что сделает – отразит на бумаге все великолепие фейерверка.

В голове Мустафы, однако, вращались совершенно другие мысли. Он собирался раскрыть тайну, о которой узнал от госпожи Севды несколько дней назад, и ему следовало отдалиться от девушек, чтобы прощание вышло более легким. Хотя это причиняло ему боль, сердца двух подруг, сидящих рядом с ним, были важнее.

– Мы уже в новом году? – несколько минут спустя прошептала Ниса. Казалось, она вообще не хотела вступать в новый год.

– Похоже на то. Смотри, как сверкают фейерверки. – Пока Ниса молчала, Сенем вытерла слезу на щеке тыльной стороной ладони и хихикнула. Потому что придумала, как их развеселить.

– Если мы будем смотреть очень внимательно, интересно, сможем ли мы увидеть Стамбул? – С детства самой большой мечтой Нисы было увидеть Стамбул и узнать его. Хотя детский дом, в котором они жили, находился недалеко, у нее никогда не было возможности посетить этот прекрасный город. Ниса думала, что если однажды она сможет туда поехать, то задержится в нем.

Мустафа сказал:

– Ниса, смотри, это как будто Босфорский мост! – Девушка не смогла не ударить его в грудь, а он рассмеялся и закатил глаза.

– Ну что такого? Разве нельзя мечтать? – Хотя он никогда не стеснялся говорить правду, Мустафа не хотел расстраивать подругу. Выдохнув, он улыбнулся и сказал Нисе то, что думал, вместо того чтобы тешить ее ложными надеждами.

– Не стоит мечтать впустую. – Снова заключив ее в объятия, он погладил ее волосы и положил голову подруги себе на плечо.

– Девочки, я вас так люблю, – тихо пробормотал он, и они обе внимательно посмотрели на Мустафу в ответ на признание, которое их неожиданно зацепило.

– Мы тоже тебя любим, господин Всезнайка, – спокойно ответила Мустафе Сенем. Ниса же сразу поняла, что что-то не так. Она знала, что Мустафа любит и ценит их, но он никогда не выражал это так явно. В ее сердце поселилось волнение. Хотя ей не хотелось поднимать эту тему и беспокоить кого-либо, она перевела взгляд на темно-карие глаза Мустафы, пошевелила губами и тихо спросила:

– Что происходит?

Вместо ответа Мустафа лишь пожал плечами. Как бы Ниса ни хотела поговорить, она понимала, что сейчас не время и не место. Она не хотела затягивать с этим, но и отпускать Мустафу не собиралась. Юноша крепко обнял молодых девушек. Из-за того, что должно было произойти дальше, возможно, он никогда больше не увидел бы подруг. Даже мысль об этом вызывала боль в сердце.

Трое друзей наблюдали за красотой фейерверков и даже не подозревали, что произойдет через несколько месяцев. Их надежды рухнут, мечты разобьются, и, быть может, они окажутся вдали друг от друга. Но пока они существовали только для того, чтобы жить в настоящем моменте. Они не думали о будущем. Они подумают о нем завтра.

Глава 1

Январь 2016 г.

Проливной дождь все усиливался. Он шел так быстро, что окружающие деревья и фонари, казалось, вот-вот могли раствориться.

Я не могла оторваться от окна и испуганно смотрела сквозь решетку. Каждый раз, когда вспыхивала молния, сердце замирало. Как будто я смотрела на саму причину молнии. Может быть, я даже восхищалась ею и шумом дождя, но его сила вызывала совсем другие мысли.

Мне казалось, что молния – это сообщение от мамы. Что, может быть, однажды она вернется.

Надежда, в которую я куталась, как в одеяло, пока ждала маму, поддерживала меня всякий раз, когда я, засыпая, плакала от того, что ее нет рядом.

– Мама придет, – утешала я себя.

Однажды мама придет и заберет меня.

Но наступит ли этот день на самом деле?

В течение нескольких минут, часов, все, что я могла делать – это смотреть, как разлетаются капли дождя, пока другие дети рисовали в общей комнате.

Передо мной все это время лежал чистый лист, и я никак не могла придумать, что бы такого нарисовать.

Что я вообще могу нарисовать? Улыбающихся людей? Или их разноцветные вымышленные дома? Может быть, нарисовать маму?

Я представляла ее с длинными каштановыми волосами и маленькими карими глазами.

Я взяла коричневый карандаш, но тут же положила на место, потому что, как бы мне ни хотелось, я не могла этого сделать. Не могла. Мне пришлось обхватить себя руками.

Я откинулась на спинку красного деревянного стула. Я не собиралась ничего делать.

Меня устраивало просто сидеть и ждать, пока пройдет время рисования.

Когда я продолжила молча наблюдать за окружающей обстановкой, мой взгляд снова упал на дождь и сосредоточился на каплях. Влага, проникающая в окно сквозь деревья, как будто попадала мне на щеки. Я не хотела, чтобы кто-то видел, как я плачу.

Я быстро вытерла щеку рукавом кардигана.

Мое внимание привлек маленький воробей. Отчаянно пытаясь спастись от дождя, он дрожал на подоконнике. Возможно, он был голоден, ведь за весь день в такую погоду вряд ли он мог найти еду.

Чтобы хоть как-то порадовать воробья, я взяла одно из печений, которые госпожа Севда оставила на столе, и раздавила его в ладонях. Когда я встала с места в надежде отдать крошки воробью, тот уже собрался улетать. Я не успела: он взлетел и исчез в одно мгновение. Не в силах сопротивляться ветру, его маленькое тельце понеслось к облакам. Он был так же одинок, как и я, оставленная матерью.

Я снова села в кресло и продолжила смотреть на чистый лист бумаги перед собой. Мое настроение еще больше испортилось. Я не могла рисовать. Не могла нарисовать ложное счастье. Когда я посмотрела на окно с надеждой, что воробей вернулся, то не смогла сдержать слез и тихо заплакала. Я хотела сглотнуть, но что-то застряло в горле. Хотела зарыдать, но сдержалась, чтобы не услышали другие дети. Я должна была найти госпожу Севду. Я хотела пойти в свою комнату. Мне было больно находиться здесь.

Когда я заметила госпожу Севду, то увидела, что она не одна. Рядом с ней стояла незнакомая женщина с длинными темными волосами и смотрела прямо на меня. Сначала я подумала, что она смотрит на других детей, но, когда снова встретилась с ней взглядом, поняла, что это не так. Улыбка исчезла с лица госпожи Севды, а я уставилась на эту женщину. Ее глаза выглядели заплаканными, как и мои. Женщина улыбнулась мне, и я ответила улыбкой. Я почему-то посчитала ее очень красивой. На самом деле я прекрасно знала почему. Это чужое лицо вдруг показалось мне знакомым. Оно как будто напомнило мне о чем-то. Женщина выглядела как человек, которого я никогда не забуду, которого никогда не сотру из памяти. Когда я была маленькой, госпожа Севда положила мне под подушку фотографию. Я прятала эту карточку с рваными краями от всех, даже от Сенем. Женщина, которая сейчас стояла передо мной и смотрела на меня влажными глазами, была той самой женщиной с фотографии. Ее маленькие глаза, длинные темные волосы и тоскующий взгляд… Они могли принадлежать только одному человеку – моей маме. Та фотография, которую я брала в руки и целовала каждый раз, когда скучала по маме, наконец-то ожила. На этот раз она действительно смотрела на меня и улыбалась. Дети чувствуют такое, не так ли? Я почувствовала это. Я почувствовала, что пришла моя мать, потому что чистая любовь во мне была достаточно велика, чтобы легко узнать женщину, которая носила меня в своем животе столько месяцев и ушла, ничего не сказав.

Госпожа Севда что-то прошептала ей на ухо и кивнула, отводя от меня взгляд. Я поняла, что не готова к такому раннему прощанию, когда женщина отошла от порога гостиной.

Быстро встав со стула и пустившись бежать, я не обратила внимания на дежурного учителя, стоявшего позади. Оказавшись в темном коридоре, я увидела ее: она стояла прямо перед дверью в сад. Она была там. Когда госпожа Севда крикнула: «Уходите, пока не усложнили ситуацию!», – она в последний раз обернулась и посмотрела на меня. Когда она ответила: «Позаботься о ней, Севда», – я не смогла больше сдерживать себя. И быстрее помчалась к другому концу коридора. Я хотела взять ее за руку, обнять, вдохнуть ее запах. Я должна была почувствовать ее запах внутри себя хотя бы раз… хотя бы раз…

Когда госпожа Севда увидела, что я бегу, ей пришлось быстро подойти ко мне и взять меня на руки, чтобы остановить. Я боролась, кричала, умоляла ее отпустить меня. Я нуждалась в этом. Нуждалась в том, чтобы обнять маму.

– Отпусти меня! – Мой крик заполнил коридор, и остальные дети, находившиеся в гостиной, вышли. Я кричала, рыдала, даже ударила госпожу Севду, когда она взяла меня на руки, но ничто не заставило ее отпустить меня. Мама просто стояла в дверях. Я хотела вырваться из объятий госпожи Севды и побежать к ней, но она ушла прежде, чем я успела.

– Она ушла, Ниса, – прошептала мне на ухо госпожа Севда, – она ушла. Ну же, девочка, ну, милая. Пойдем, я отведу тебя в твою комнату.

Я покачала головой, как бы говоря «нет», и закричала еще громче. Казалось, что крик заставит ее вернуться.

– Нет, она не ушла. Отпусти меня! Она моя мама! Отпусти меня! – Горло словно разрывалось, но это было бесполезно. – Она моя мама! Мамочка! Мамочка! Мама! Мама, пожалуйста, вернись! Мама, пожалуйста, вернись!

Я плакала. Я кричала. Мама не вернулась. Она просто оставила меня посреди темного коридора и ушла. Это был первый и последний раз, когда я видела ее.

– Ниса? Ниса?

Кто-то тряс меня и бил по лицу, и я открыла глаза. Мне пришлось несколько раз моргнуть, потому что тусклый свет лампы на потолке слепил меня. Вся липкая от пота, все еще под влиянием только что увиденного сна, я сбросила толстое одеяло и прислонилась к спинке кровати. Сенем, обеспокоенная моим состоянием, протянула мне стакан воды.

Это всегда происходило одинаково. Я просыпалась от кошмаров, а Сенем из-за моих криков. Хотя я ненавидела себя за то, что заставляла ее проходить через это, она ни разу не пожаловалась. Наоборот, она всегда была рядом.

Я пыталась успокоить сбившееся дыхание, пока пила воду. Как будто кто-то сжимал мое горло. Когда я немного отодвинулась и освободила на кровати место для Сенем, она тут же села рядом и забрала стакан.

– Снова тот же сон? – спросила она дрожащим голосом, поставив пустой стакан на журнальный столик. Когда я кивнула, она взяла меня за руку и притянула к себе. Один и тот же сон снился мне снова и снова. Особенно часто в последнее время. Слабое воспоминание, от которого я не могла избавиться годами.

– Я как будто заново переживаю тот день, Сенем. Я вижу ее лицо несколько секунд во сне, но потом, когда я открываю глаза, оно исчезает и я забываю. Это ужасно…

Пока ком в горле давил все сильнее, Сенем пыталась облегчить мою боль, поглаживая меня по волосам. Она никогда не уставала утешать меня. Вставала посреди ночи и часами успокаивала. Поскольку сейчас это происходило все чаще, она почти не спала. Несмотря на то, что я чувствовала себя виноватой, от ее нежности мне становилось легче. Это заставляло меня забыть об отсутствии матери. Сенем была не только моей соседкой по комнате, но и моим единственным другом. Кто-то другой, возможно, даже не беспокоился бы обо мне, но Сенем с каждым разом волновалась все больше и больше. Она боялась, что эти сны станут преследовать меня и заставят потерять рассудок.

– Это пройдет. Поверь, вся боль закончится. Сейчас воспоминания ранят и причиняют боль, но однажды это обязательно пройдет. Когда мы возьмем нашу жизнь в свои руки и оставим все позади, от них не останется и следа.

Ей удалось заставить меня улыбнуться. Каждый раз, когда я расстраивалась, она напоминала мне о наших диких, безумных мечтах и возрождала мои пустые надежды.

Надежды на то, как мы поступим в университет, уйдем из детского дома, построим свой собственный мир и будем жить вместе, как сестры. Даже если это было немного наивно, только мы могли определить наше будущее. Так мы с Сенем думали. Когда она поняла, что я улыбаюсь, подруга отодвинулась от меня и встала со своего места. Теперь мне стало легче: ее присутствие успокоило меня. Когда она поцеловала меня в щеку и направилась к своей кровати, я положила голову на подушку, но спать уже не хотелось. Ощущение холодных слез на щеках заставило меня вздрогнуть. Всякий раз, когда мне снился один и тот же сон, я долго не могла от него оправиться. Сон, который длился всего несколько секунд, опустошал меня. Видеть во сне мать всегда было очень больно. Моя мама, чье лицо я даже не могла вспомнить…

Когда Сенем легла в свою кровать у окна, на ее лице сияла непонятная улыбка. Она улыбалась мне, гася настольную лампу, и ее глаза искрились. Когда я видела ее такой, все плохие чувства и страхи внутри меня исчезали. Она действительно была не просто соседкой по комнате. Она была моей сестрой, моим другом, моей родственной душой.

– Знаешь что? У меня странное чувство. Как будто добрый волшебник взмахнет над нами волшебной палочкой и мы вдруг окажемся в сказке, – пробормотала она, и я подумала, что иногда она слишком фантазирует. Мы провели здесь уже много лет, а к нам ни разу не приехал ни один родственник. У меня не было особой надежды, что волшебник когда-нибудь появится.

– Ты слишком много мечтаешь.

Не обратив внимания на то, что я посмеялась над ней, Сенем хихикнула, натянула одеяло на голову и повернулась ко мне спиной.

Когда через несколько минут я услышала ее ровное дыхание, то с облегчением сбросила с себя одеяло. Сенем засыпала сразу, но я не могла спокойно уснуть, особенно после этого злополучного сна… Посмотрев на будильник на столе, я увидела, что сейчас только половина пятого утра. Даже если бы это был последний учебный день, я не смогла бы пойти на учебу в таком состоянии. Я не слишком переживала о своей внешности, но выглядеть следовало опрятно. Поэтому я предпочла встать и принять душ вместо того, чтобы снова попытаться заснуть.

Достав два полотенца из четырехстворчатого шкафа в нашей маленькой комнате, я направилась в ванную. К счастью, в большинстве комнат в приюте были отдельные ванные. Дети и молодые девушки, в комнатах которых их не было, пользовались ванными других. Эта роскошь – проявление заботы, которую оказывала нам госпожа Севда.

Зайдя в ванную комнату и повесив полотенца на вешалки за дверью, я встала под теплую воду. Это помогло мне почувствовать некоторое облегчение. Когда я прислонилась к холодной плитке и закрыла глаза, остатки сна снова ожили перед глазами – холодный, темный коридор и маленькая девочка, от крика которой замерло все вокруг…

Сколько бы времени ни проходило, я не могла забыть о том ужасном дне. Отпустить это смутное воспоминание, как мать оставила меня наедине с моей болью. Тогда мне было всего пять лет. Из-за этого я как будто навсегда осталась в том времени, но следовало прекращать надеяться, что мама придет. Она бросила меня. Просто исчезла и осталась в памяти плохим воспоминанием. Многие удивлялись моей уверенности в том, что женщина, которую я видела всего несколько минут, моя мама, но они не знали, сколько раз я целовала ту фотографию под подушкой в течение многих лет, сколько раз обнимала ее. Кроме того, дети могут чувствовать такое, их сердца чище и светлее, чем у кого-либо другого.

Все началось в тот день, когда госпожа Севда сказала:

– Я приготовила и принесла твое любимое печенье.

Весь день я наблюдала за каплями дождя, падающими на подоконник, но, когда услышала ее шаги в коридоре, сразу же забралась в кровать. Она взяла меня на руки и отнесла в гостиную, не обращая внимания на мою борьбу и сопротивление. Я не хотела выходить из комнаты до прихода мамы, но госпожа Севда каким-то образом нашла способ обмануть меня. Она стала моим первым другом и доверенным лицом в этом большом доме. В отличие от других детей и моих сверстников, госпожа Севда занимала особое место в моей жизни. С самого детства она не переставала заботиться обо мне. Когда я болела, она сидела у моей кровати часами, а когда у меня возникали проблемы, она сразу же приходила на помощь. Я в неоплатном долгу перед ней. Госпожа Севда стала родной не только для меня, но и для всех маленьких детей, которые ощутили вкус одиночества в этом большом доме. Она не была одним из тех плохих директоров детских домов, которых мы видим в сериалах и фильмах. Напротив, она была замечательной матерью с огромным сердцем, и она работала день и ночь, чтобы сделать десятки детей чуточку счастливее. Мать этого большого дома…

Конечно, гостиная, куда я спустилась за печеньем, вызвала у меня не только воспоминания о матери. Там я встретила своего единственного друга. Сенем, или Сенем Тойгур, как указано в ее удостоверении личности. Маленькую девочку, которая своим появлением оживила мое сердце.

Я впервые увидела ее в гостиной в тот день, когда приехала моя мама. Ее светлые волосы растрепались, и Сенем странно осмотрела все вокруг своими зелеными глазами, прежде чем попыталась заполнить лежащий перед ней чистый лист бумаги для рисования. Когда после ухода матери кричащую меня затащили в комнату, я и не подозревала, что она придет ко мне. Оказалось, что Сенем – новый ребенок, приехавший в приют. Пока госпожа Севда пыталась удержать меня, госпожа Эльчин, другая сотрудница приюта, отдала Сенем единственную свободную кровать в комнате. Госпожа Эльчин была заместителем директора, мы знали ее с детства, но в последнее время она и госпожа Севда не ладили друг с другом до такой степени, что это привело к ее скорому уходу из детского дома.

Пока Сенем не поселилась в моей комнате, я не могла ни с кем как следует подружиться. Обычно все жаловались на мое молчание и хотели переехать в другую комнату. Они убегали от меня. Я не позволяла кому-то приближаться ко мне, но в первый день, когда Сенем разрушила все границы и пришла ко мне в комнату, она сделала то, чего не делал никто другой, – вытерла мои слезы своими маленькими ручками.

– Не плачь, я буду твоим другом, – сказала она, протягивая руку.

Тогда я впервые почувствовала, что могу кому-то доверять. Эти зеленые глаза, сияющие искренностью, показались мне надежнее других, и я поняла, что она никогда не оставит меня.

– Обещаешь? – спросила я ее, словно желая убедиться. Страх, что Сенем убежит, если я отпущу ее руку, охватил мое тело. Может быть, она не понимала этого, но именно тогда, когда я нуждалась в поддержке, она вошла в мой мир, как солнце.

– Я обещаю, – ответила Сенем без колебаний и сомнений. Мы пообещали не покидать друг друга, быть плечом, на которое можно опереться в любой трудной ситуации, оставаться друзьями и сестрами, пока судьба не разлучит нас, и это обещание стало своего рода клятвой.

Сенем потеряла родителей в автокатастрофе и постоянно винила себя в этом несчастном случае. По ее словам, если бы она не отвлекала родителей, всего этого не случилось бы. Но мы не можем предотвратить судьбу или изменить то, что предначертано. Сенем не могла изменить это. Прошло время, но никто из родственников не захотел удочерить ее. Все они оправдывали себя и говорили, что не могут нести ответственность за еще одного ребенка. Не зря считают, что родственники подобны скорпионам. Они отказались принять ее, свою кровь. Самое страшное наше несчастье в жизни, наверное, в том, что мы не можем выбирать свои семьи.

Когда я снова вошла в комнату, то поняла, что не зря потратила много времени на школьную форму Сенем. Она стояла перед зеркалом, прикрепленным к шкафу, и перебирала свои светлые волосы, которые я выпрямила ей вчера вечером. Несколько месяцев назад мы вместе купили стайлер для выпрямления волос на сэкономленные деньги: Сенем очень хотела его. Она была красавицей. Я же не особо интересовалась своей внешностью и обычно ходила в школу с наспех собранными волосами.

Я надела школьную форму, не мешая Сенем, и заняла место перед зеркалом. Высушив влажные волосы полотенцем, завязала их на макушке. Пока я надевала теплую куртку, Сенем тоже занялась своими волосами. Как и я, она надела куртку и закинула сумку на плечо. Мы были почти готовы к полугодовому экзамену. Когда мы оказались перед дверью, готовые выйти в коридор, я заметила, что Сенем взволнована как никогда.

Государственная средняя школа, которую мы посещали, была связана с детским домом. Госпожа Севда отправляла большинство наших сверстников в одну и ту же школу и старалась воспользоваться теми возможностями, которые предоставляло нам государство. Мы с Сенем учились в одиннадцатом классе, но, к сожалению, в разных группах. Я хотела учиться в университете и выбрала математическое направление, более близкое мне. Сначала Сенем тоже хотела выбрать эту специальность, чтобы мы учились вместе, но позже, когда поняла, что ей действительно придется трудно, она отказалась от этой идеи и предпочла гуманитарное направление. Я не жаловалась и не сердилась на нее, ведь мы не договаривались о том, чтобы всегда быть рядом. Хотя мы еще не планировали поступать в университет, госпожа Севда сказала нам, что постарается организовать для нас специальные стипендии и договориться насчет общежития, когда мы перейдем на старший курс. О комфорте мы не слишком задумывались.

Когда мы шли по коридору, Тугче, одна из моих одноклассниц, вышла из своей комнаты. Она, хотя и выросла в детском доме, была очень угрюмой и дерзкой девочкой. По какой-то причине она не очень любила нас с Сенем. Многие в детском доме говорили, что она завидует нашей дружбе, но нас это мало волновало, потому что мы не придавали значения, что думают другие.

Когда мы подошли к лестнице на этаже, я сразу же взяла Сенем за руку: в детстве у меня появилась странная фобия – я стала бояться лестниц. Вернее, упасть с лестницы.

В детстве я очень любила сказку «Красавица и Чудовище», которую госпожа Севда купила, когда мне было девять лет. Я любила ее так сильно, что не выпускала из рук и таскала с собой, куда бы ни пошла. Но однажды так увлеклась чтением книги, что не заметила последнюю ступеньку при спуске по лестнице и упала. Так у меня появилась фобия. Если я не держалась за что-то или за человека рядом со мной, лестничные ступеньки представлялись мне чем-то ужасным. Они казались мне косыми и кривыми, в то время как на самом деле оставались абсолютно ровными. Когда я смотрела на них, они плясали и расплывались у меня перед глазами. Я знаю, что это довольно нелепо. Кто может бояться лестниц? Но я боялась. Мне было нужно, чтобы кто-то помог мне спуститься, и Сенем знала о моем страхе, поэтому не издала ни звука.

Когда мы спустились на первый этаж и направились к двери, нас отвлек звук каблуков, донесшийся сзади, и мы с Сенем повернули головы и посмотрели в другой конец коридора. Госпожа Севда шла к нам в элегантном наряде. Ее светло-каштановые волосы были собраны в пучок. Она выглядела очень официально, и этому могло быть только одно объяснение.

– Вы собираетесь получить табели успеваемости? – Когда она подошла к нам и очень ласково задала свой вопрос, мы кивнули. Она несколько минут смотрела на нас, и я почувствовала ее беспокойство. Я не думала, что это что-то плохое, потому что знала, что могло так озаботить ее.

– Дети, сегодня придет пара, которая каждый месяц жертвует средства на наш детский дом. Я не уверена, но думаю, что они хотят усыновить ребенка. Я прошу вас…

Беспокойство госпожи Севды читалось в ее голосе, и она переживала именно по той причине, о которой я догадывалась. Всякий раз, когда сюда приходила семья, желающая усыновить ребенка, госпожа Севда волновалась и очень переживала. Она очень любила всех своих подопечных, и ей каждый раз было трудно прощаться с теми, кто уезжал. Но она всегда старалась устроить детей в семьи, даже тех, к которым была привязана, ведь считала, что ребенок не должен расти без матери или отца. Возможно, я полюбила ее именно из-за этого.

– Не волнуйтесь, госпожа Севда. Нас не увидят, – пробормотала Сенем, и я кивнула. Именно этого мы и желали. Госпожа Севда знала нас и знала о наших безумных мечтах. Поэтому она не стала пытаться сделать так, чтобы нас удочерили, ведь мы сами этого не хотели. Когда люди приходили посмотреть на детей, мы исчезали. К тому же, мы были старше, чем другие ребята. Кто захочет удочерить семнадцатилетнюю девушку и взять на себя такую ответственность?

– Ладно, тогда возвращайтесь с хорошими отметками.

Я снова взяла Сенем за руку. Госпожа Севда поправила юбку-карандаш и ушла. Она никогда не умела скрывать волнение. Например, выдавала себя, постоянно поправляя одежду.

Когда мы вышли в сад и под дождем направились к ожидавшему школьному автобусу, Мустафа вышел из корпуса общежития, где жили мальчики. Из-за того, что в нашем детском доме действовала раздельная система пребывания, госпоже Севде приходилось управлять двумя корпусами. Поэтому внезапный отъезд госпожи Эльчин добавил ей хлопот.

Перед нами появился Мустафа. Он жил в корпусе для мальчиков, наш господин Всезнайка. Наш друг, который странным образом умудрился подружиться с нами обеими. Я никогда не забуду этого – когда мы были детьми, он избил мальчика своего возраста только за то, что тот не давал Сенем играть в мяч, а потом забрал его у него и мы играли втроем. С тех пор мы никогда не расставались. Иногда Мустафа казался слишком напористым, иногда немного неуравновешенным, а иногда загадочным. Но, несмотря ни на что, мне было спокойно от того, что он с нами. Он вел себя так, будто знал все вокруг. Как старший брат, рожденный от другой матери.

В июне следующего года ему исполнялось девятнадцать, но он все равно решил остаться в детском доме. Ему повезло, что в общежитии нашлось место и госпожа Севда разрешила ему остаться там до университетского времени.

Мустафа достал из кармана пачку сигарет и взял одну из них. Хотя я часто умоляла его отказаться от этой привычки, это ничего не дало. Он никогда не слушал меня, а в последние несколько недель его поведение стало совсем странным.

После той прекрасной новогодней ночи, которую мы провели вместе, в Мустафе произошла перемена. Он стал более холодным и жестким, чем когда-либо раньше. Как будто построил между нами и собой большую стену и делал все возможное, чтобы не дать нам перепрыгнуть через нее. Когда мы подошли к школьному автобусу, я поняла, что он снова не надел школьную форму и не взял с собой сумку. Юноша не планировал посещать школу. Куда он направлялся? Что делал? С кем тусовался? Я не знала ответов на эти вопросы, но его теперешнее поведение пугало меня. Я не хотела, чтобы Мустафа попал в плохую компанию, но всякий раз, когда пыталась поговорить об этом, он каким-то образом заставлял меня замолчать. Иногда мне было трудно его понять. Мустафа действительно был очень сложным человеком, но в глубине души я понимала, что он тоже ранен. Впрочем, нашелся бы в этом большом общежитии кто-то, кого не ранили? Сомневаюсь.

– Доброе утро. – Мне не нравился холод между нами, и я хотела разрушить его, но Мустафа только кивнул. Все шло не так, как должно было. Обычно Сенем находила что-то, что забавляло Мустафу, а я пыталась наладить с ним отношения, но сегодня утром этого не произошло. Эта перемена мне не нравилась и наталкивала на грустные мысли. Когда Сенем зашла в школьный автобус и стала ждать меня у порога, я не смогла промолчать и спросила Мустафу:

– Ты не едешь?

– Нет.

Его тона оказалось достаточно, чтобы разозлить меня. Теперь он должен был объясниться. Должен был рассказать мне, куда он ходил и что делал в течение последних дней. Если у него возникли проблемы, он должен был сказать мне об этом. Мустафа не смог бы найти решение ни одной проблемы, держа ее в себе.

– Ради бога, что ты делаешь целый день один, когда не приходишь в школу? Мустафа, послушай, если есть что-то, что мы должны знать, скажи нам. Может быть, мы сможем тебе помочь.

Я с отчаянием умоляла его рассказать нам обо всем, но он лишь отвел глаза и застегнул куртку. Что такого плохого мог сделать этот мальчик, чтобы не найти в себе мужество посмотреть мне в глаза?

– Не твое дело, Ниса. Не лезь в это. Пока.

Когда он повернулся и пошел к автобусной остановке вместо того, чтобы сесть к нам, я некоторое время продолжала смотреть ему вслед. Впервые он обошелся со мной так грубо. Обычно он говорил: «Не приставай ко мне, у меня плохое настроение», – и смеялся надо мной, но в этот раз что-то было не так. Однако, ему следовало бы действовать более рационально. По крайней мере, ему стоило бы вести себя благоразумно ради госпожи Севды. Ее недавние проблемы должны были заставить его стать ответственнее. Она очень старалась для него, но Мустафе было наплевать.

– Пойдем, – сказала Сенем. Она схватила меня за руку и потянула к автобусу, я сдалась и села. Знала, что продолжу думать о Мустафе, но сейчас мне нужно было ехать в школу, чтобы получить свой табель. Я подумала, что прогулы однажды отразятся на успеваемости Мустафы, но мне хотелось, чтобы этого не произошло.

Церемония вручения табелей в школе прошла хорошо, несмотря на то что Ахмет по прозвищу «Большие Уши», обладатель действительно огромных ушей, придирался ко мне весь день как на уроках, так и на переменах. Ахмет учился в моем классе и надоедал мне с первых дней в средней школе. Хотя он был жизнерадостным, обладал хорошим чувством юмора и мы хорошо общались, мне частенько приходилось отказываться от его предложений встречаться, потому что я считала любовь самым святым чувством в мире. Я верила, что она похожа на сказку, которая заманивает тебя и открывает двери в совершенно другой мир. Человек передо мной должен был заставить меня трепетать. Вот почему меня не привлекали простые приглашения на свидания. Да и куда бы мы пошли? На лестницу или в лифт? Предложения Ахмета звучали нелепо.

Хотя мне уже исполнилось семнадцать, я никогда ни к кому не испытывала особых чувств, если не считать актеров, которые мне очень нравились. Среди моих сверстников пользовались популярностью знаменитости, которые мне нравились и которыми я восхищалась. Например, я испытывала очень сильные чувства к Джейми Дорнану^[1] и была огорчена тем, что он женат и имеет детей. Иногда я смотрела на его фотографии и напевала песню Йылдыза Тильбе «Но ты женат, ты не мой». Возможно, я мечтала о Джейми Дорнане, но только судьба могла определить, кто займет мое сердце.

Несмотря на то что Сенем насмехалась надо мной и пилила меня при каждом удобном случае из-за этой проблемы с Ахметом, Мустафе всегда удавалось заставить ее замолчать. Он не разрешал нам подшучивать друг над другом. Что я могу сказать? Мустафа просто был собой и всегда защищал нас.

Сенем, конечно, была не единственным моим другом. Хотя в начальной школе меня постоянно травили из-за того, что я сирота, в старших классах все сложилось по-другому. Люди здесь оказались более искренними. За эти три года я ни разу не испытала чувство одиночества, потому что мои друзья значили для меня больше, чем моя семья.

После того как мы получили табели, мне пришлось терпеть нытье Сенем на обратном пути в приют: она впервые в жизни не получила похвальную грамоту, и ей стало немного грустно. Под «немного» я подразумеваю то, что она постоянно ругалась на своего учителя математики.

– Клянусь, эта стервозная женщина специально поставила мне такую отметку. Посмотри на это, Ниса! Я официально заявляю, что мне занизили балл. Что такое восемьдесят три?

Ругая своего учителя, она трясла табелем перед моими глазами.

Когда дождь, начавшийся с утра, усилился, мне пришлось взять Сенем за руку и потащить ее к детскому дому. Если бы это зависело от нее, она бы, не задумываясь, весь день ругалась на учителя математики под дождем, но я знала: если подруга продолжит мокнуть, то проведет каникулы на больничной койке.

Я не смогла удержаться от смеха, когда Сенем бросила сумку на землю и попыталась поправить мокрые волосы. Я могла бы немного похвастаться, потому что получила табель с похвальной грамотой. Но этого оказалось бы достаточно, чтобы еще больше разозлить ее.

– Откуда взялся этот дождь? Он портит каникулы.

Я не могла не согласиться с ней. На этот раз дождь пришелся действительно некстати. Мы строили много планов, хотели провести каникулы в саду, но в таком холоде это оказалось невозможным. Дождь не предвещал ничего хорошего.

– Сейчас конец января, Сенем. Это нормально. – Я попыталась немного подбодрить ее, но мне не очень удалось.

– Ты права, но я все равно ненавижу, когда холодно и сыро.

– Сказала Белла Свон^[2].

Подруга прищурила глаза и фальшиво нахмурилась, когда я посмеялась над ней. Сенем ненавидела зиму, ее порой было лето. Когда наступали летние месяцы, никто не мог загнать ее в приют. Сенем целыми днями бегала по саду или возилась с детьми. А еще она обожала «Сумерки». Подруга почти заставила госпожу Севду купить все книги и фильмы. Я все еще ухмылялась, вспоминая ее бредни, ведь она придумывала невероятные вещи. Но должна признать, что благодаря Сенем мы провели много замечательных вечеров в кино. Поэтому я не могла жаловаться, и, хотя временами от этих разговоров о книгах и фильмах у меня пухла голова, я терпела, потому что мы были по-настоящему близки.

– Просто заткнись! Мне стыдно, что я получила этот документ, а ты надо мной смеешься. Позор, позор!

Когда она развернулась и пошла по коридору, не обращая внимания на раздражающий звук своих мокрых ботинок, я побежала за ней и обняла Сенем за плечи. Мне нравилось поддевать ее, особенно когда она была в таком настроении, как сейчас.

– Но это так, милая. Бледная кожа, зеленые глаза. Ты ненавидишь все мокрое. Ты блондинка. Моя глупая блондинка.

Когда я стояла перед ней и сжимала ее щеки, она медленно била по моим рукам и улыбалась. Она не выдержала, когда я заговорила так ласково, сразу смягчилась, но не забыла посмеяться надо мной в ответ.

– По крайней мере, я не смотрю на фотографии женатых мужчин и не вздыхаю. Вы грустите по Джейми Дорнану, но что насчет Мэтта Бомера^[3]? Как такой парень может быть геем? Интересно, задумывался ли он об этом? Он просто ошеломляет!

Пусть мы росли в детском доме, но, конечно, знали о том, что происходит в мире. В том числе об актерах, за которыми мы следили и которыми восхищались.

Я бы с удовольствием начала наши обычные разговоры с Сенем, но не с таких криков в коридоре. Поэтому пришлось зажать ей рот рукой: мы находились на втором этаже, и маленькие дети могли выйти из своих комнат и стать свидетелями нашей беседы.

– Говори тише. Ты кричишь, нам будет стыдно перед малышами, – сказала я и, когда Сенем кивнула, как бы показывая, что теперь замолчит, убрала руку от ее рта.

По звуку каблуков, раздававшемуся в коридоре, я поняла, что мы могли смутить не только детей, но и кого-то другого. Теперь мы попались. На этот раз госпожа Севда определенно собиралась надрать нам задницы. Когда очень вежливый женский голос окликнул нас, мы с Сенем повернули головы в одном направлении.

– Подождите минутку, вы можете подойти?

Обернувшись на звук, мы увидели, что к нам идет женщина средних лет. У нее были темные волосы до плеч и светло-карие глаза. Ее одежда говорила о том, что она состоятельна. Женщина, по возрасту близкая к госпоже Севде, остановилась перед нами и искренне улыбнулась. Когда мы с Сенем встретились взглядами, то просто улыбнулись друг другу, не зная, что делать. Когда Сенем ткнула меня в руку, я лишь пожала плечами и перевела взгляд на женщину. Она выглядела очень мило.

– Здравствуйте, – вежливо произнесла она, глядя прямо на Сенем. Она смотрела так внимательно, что у меня внутри все сжалось. Может ли эта женщина быть одной из тех родственниц, которые не забрали когда-то Сенем? – Как тебя зовут?

Когда женщина, не замечая меня, сделала шаг к подруге, улыбка на ее лице стала шире. Не знаю почему, но я почувствовала грусть в улыбке этой женщины. Когда Сенем повернулась ко мне, будто спрашивая: «Что мне теперь делать?», – я покачала головой, показывая, что проблемы нет, и предлагая ей ответить.

– Сенем, – сказала она.

Когда женщина подошла чуть ближе и погладила мокрые от дождя волосы Сенем, я напряглась. Я не могла не напрячься. Близость этой женщины действовала мне на нервы.

– Ты такая красивая.

Когда женщина убрала прядь волос, упавшую Сенем на глаза, ей за ухо, подруга вдруг отпрянула назад и спряталась за мою спину. Я не поняла, почему она так отреагировала, но это заставило женщину обратить на меня внимание. Не только Сенем отступила. Смутившись, женщина тоже отошла назад и посмотрела на нас обеих.

Я почувствовала некоторое облегчение, когда госпожа Севда подошла к нам с несколькими папками в руках. Может быть, подумала я, она сможет объяснить нам, кто эта женщина. Но я заметила еще кое-что. Госпожа Севда выглядела более обеспокоенной, чем обычно. Она казалась еще более испуганной. Я не помнила, чтобы когда-нибудь видела ее такой. Чувство, которое она испытывала, казалось сложным, за этим беспокойством скрывалось что-то еще.

– Госпожа Эсма, а я вас везде ищу. Куда исчез господин Деврим?

Так мы узнали, что эту элегантную женщину зовут Эсма, а мужчина, которого госпожа Севда назвала господином Девримом, скорее всего, ее муж. Пока мы с Сенем продолжали бросать друг на друга непонимающие взгляды, глаза госпожи Севды говорили нам, что нужно немедленно убираться отсюда.

– Деврим пошел в туалет.

Женщина по имени Эсма заговорила более официально, нежели минуту назад. Однако с Сенем она была очень вежлива.

– Почему этих девочек не было с другими детьми, госпожа Севда?

Когда я широко раскрыла рот, Сенем потянула меня за руку. Но я не собиралась уходить. Я хотела знать, кто эта женщина и что она хочет от нас. Опустив плечи, госпожа Севда посмотрела на меня, а затем на Сенем. Я впервые видела ее такой измученной и хрупкой. Казалось, она упадет, если к ней прикоснуться.

– Они были в школе. Их нельзя удочерить.

Госпожа Севда дала свое объяснение тоном, близким к тону посетительницы. Чаще всего она старалась вести себя вежливо, но в этот раз все было иначе. Госпожа Эсма с любопытством подняла брови, ее зрачки расширились. Я понимала, что эта ситуация кажется ей странной, потому что чаще всего никому нет дела до детей в приюте. Но госпожа Севда не походила на других. Она старалась понять нас и, когда было необходимо, помогала нам и подсказывала. Она уже много лет знала, что мы не хотим, чтобы нас отдали удочерили, и действовала соответственно.

– Почему?

Хотя голос госпожи Эсмы звучал резко, она не выглядела сердитой. Она любила детей, или мне так казалось. Хотя, как мог человек, который до сих пор был лишен материнской любви, сделать такой вывод? Но она правда не казалась плохим человеком.

– Это их собственное желание, госпожа Эсма, – ответила госпожа Севда, посетительница снова посмотрела на нас. Казалось, она что-то ищет, но не может найти. Она вела себя как мать, потерявшая ребенка. Отчаянная и безнадежная…

– Но… – прошептала она, однако не закончила предложение. Она выглядела такой же удивленной, как и мы.

Мои ноги не двигались, а госпожа Севда продолжала смотреть на меня, намекая, что нам стоит уйти. Пока вокруг царила тишина, Сенем наклонилась к моему уху и сказала, что нам пора уходить, но я все еще не могла сделать ни шагу. Мне нужно было знать, что происходит. Тишина вдруг стала оглушительной.

– Девочки, идите в свою комнату. Госпожа Эсма, пожалуйста, пройдемте со мной.

Когда госпожа Севда двинулась к своему кабинету, держа за руку посетительницу, она кивком разрешила нам уйти. Я не могла найти в себе силы сдвинуться с места. Как будто застряла там, где стояла.

Когда госпожа Севда вошла в свой кабинет с той женщиной, Сенем подошла ко мне и коснулась моего плеча. Когда я обернулась и посмотрела на нее, она указала на лестницу и сказала, что нам пора. Но я собиралась сделать кое-что другое – что-то, чего никогда раньше не делала.

– Подожди здесь, – прошептала я, бросая сумку на пол и направляясь в другой конец коридора. Хотя Сенем и бросила мне в спину, что я веду себя нелепо, я не собиралась отказываться от своего решения. Ладно, то, что я хотела сделать, это большой проступок, но я должна была выяснить, что происходит, потому что это касалось нас.

Оставив Сенем одну, я подошла к кабинету госпожи Севды и увидела, что дверь приоткрыта.

Это играло мне на руку. Убедившись, что вокруг никого нет, я подошла к двери, чтобы лучше слышать, что говорят внутри.

– Почему вы не показали нам этих девушек, госпожа Севда?

Упрямая женщина. Какова ее цель? Я не могла понять.

– Я же сказала – они не хотят, чтобы их удочерили.

Госпожа Севда говорила с упреком, и я прекрасно понимала, что она не хотела нас выдавать, она защищала наше решение.

– И блондинка тоже?

Я так и знала! Я все поняла по тому, как внимательно эта женщина смотрела на Сенем. Она хотела ее. Хотела забрать моего единственного друга.

– Да, и Сенем тоже.

– Это чушь. Такого закона не существует.

– Мне очень жаль, госпожа Эсма, но, как я уже сказала, этого хотят дети.

– Вы не понимаете, госпожа Севда. Я смотрела на тех маленьких детей, которых вы мне показали, когда мы приехали, и даже пыталась проявить интерес к некоторым из них. Но ни я, ни Деврим не в состоянии заботиться о маленьком ребенке. Мы понимаем это. Мы думали так задолго до того, как приехали сюда, и думаем так сейчас. Что касается тех молодых девушек… Я тайком наблюдала за ними. За тем, как они бегали под дождем, как дразнили друг друга, за их внешностью, поведением… Они настолько невинны, настолько искренни, что это чувство не поддается описанию.

– Ни за что! Не говорите мне, что действительно хотите удочерить Сенем. Я никогда не смогу позволить вам сделать это.

– Почему нет? Вы должны объяснить.

– Сенем и Ниса…

Мне хватило того, что я услышала. Я отошла от двери и посмотрела на пустой коридор.

Как говорится, настоящие друзья подобны звездам, и ты видишь их, когда наступает темнота. Сенем стала таким другом для меня. Она появилась в моей жизни в самый трудный момент и засияла звездой в моей тьме. Она разрушила мое одиночество и согрела душу, как солнце. Мы делились переживаниями, смехом и слезами в течение многих лет, но теперь все могло измениться. Они хотели забрать ее, мою лучшую подругу, мою семью.

Я готовилась потерять ее, как потеряла мать. Сенем должна была ускользнуть из моих рук, но на этот раз я не могла этого вынести, не могла потерять ее. Боль, которую бы я испытала, смогла бы разрушить меня. Хотя я не хотела быть эгоисткой, не могла позволить себе снова почувствовать вкус одиночества.

Когда я тяжелыми шагами направилась к Сенем, меня затошнило и закружилась голова. Не может же это происходить на самом деле? Все это просто шутка. Кто-то должен вскоре выйти и сказать, что это розыгрыш, верно? Но вокруг никого не было. Только Сенем, грызущая ногти от любопытства, и я, скованная страхом. Я не смогла найти в себе смелость взглянуть на нее. Когда я хотела пройти мимо, подруга схватила меня за руку.

– Ниса, что происходит? Что-то случилось? Ты сама не своя.

Я не знала, как отвечать на ее вопросы. Что я могла сказать? Что выбор пал на нее? Когда я снова попыталась пройти мимо, не ответив, она схватила меня за руку и развернула к себе. Мои глаза уже наполнились слезами. Стоит мне заговорить, и они прольются как дождь. Это было неизбежно.

– Я задала тебе вопрос. Говори. Что случилось?

Ее крик эхом отдался в пустом коридоре, я отдернула руку и посмотрела ей в глаза.

– Они хотят забрать тебя, – прошептала я. Голос дрожал, крошечная капля уже стекала по щеке. Я проглотила комок в горле, а ее зеленые глаза расширились от удивления. Мне следовало держаться, но я не могла.

Не дожидаясь ответа, я подняла сумку, которую бросила на пол, и направилась к лестнице, чтобы подняться в нашу комнату. Дойдя до ступенек, я обернулась и посмотрела на Сенем. Она все еще стояла в коридоре. Подруга выглядела очень удивленной. Кто бы не удивился? Нетрудно догадаться, что она не ожидала такого. Пока я поднималась по ступенькам, она побежала в сторону кабинета госпожи Севды. Наверное, там она ожидала найти ответы на свои вопросы.

Когда я поднялась на этаж, сон снова ожил в моем сознании. Когда мать оставила меня в приюте, я была младенцем, крошечным ребенком в пеленках. Вот почему я не знала ни ее запаха, ни формы ее лица, не знала о ней ничего, кроме того, что видела во сне. Она ушла, оставив меня навсегда. После услышанного мне вновь стало холодно в этих стенах. Как тогда, много лет назад, после ее ухода. Боль леденила мою душу, запертую, словно в тюрьме.

Глава 2

Эти события, произошедшие сразу в начале каникул, казались частью какого-то фильма.

Это было так драматично. Я не могла понять: почему Сенем, когда вокруг так много других детей?

Не могла понять, зачем она нужна им. Разве они не могли выбрать кого-то другого?

И зачем семье удочерять девушку-подростка?

Кто захочет взять такую? Это большая ответственность. И это очень сложно – дать необходимые в подростковом возрасте внимание и заботу. Это просто глупость. Может быть, я размышляла слишком эгоистично, но речь шла о Сенем. Она была моим единственным другом, единственной, на кого я могла опереться.

Конечно, был еще Мустафа, но никто не мог заменить Сенем. Никто не мог стать таким, как она. Даже несмотря на то, что она часто упрекала меня за глупое поведение.

Может быть, у нас возникали разногласия, но наша сильная привязанность казалась неразрывной. Все, кто знал ее, любили Сенем. Она знала, как заставить людей смеяться.

После того, что мы узнали в тот день, мы не разговаривали.

Возможно, если бы мы были младше и это произошло бы, мы бы не переживали так сильно и просто позволили этому случиться.

Но мы пришли в полное отчаяние, ведь наши общие планы и мечты вдруг оказались под угрозой.

Читать онлайн Полярная звезда