© Рудашевский Е. В., текст, 2018
© ООО «Издательский дом «КомпасГид», оформление, 2018
Меня больше всего поражает в муравьях, жуках и других господах насекомых их удивительная серьёзность; бегают взад и вперёд с такими важными физиономиями, точно и их жизнь что-то значит!
Иван Тургенев
Коль жизнь моя нужна – бери её, Изида, Но допусти узреть божественный твой лик.
Мирра Лохвицкая
– Пристегни ремень.
Максим нехотя послушался. Не ожидал, что мама заедет за ним после университета. Ещё больше удивился, увидев её взволнованное лицо.
– И ничего не говори Паше.
Кажется, сказала это всерьёз. Никогда прежде не просила скрыть что-либо от отчима. Максим с подозрением взглянул на маму.
– Может, объяснишь, куда мы едем?
– Подожди. Сейчас всё узнаешь.
На повороте застучала подвеска. Они ехали слишком быстро.
Максим не любил эту машину. Серебристая «вольво» девяносто пятого года. Просторная и, несмотря на несуразный внешний вид, по-своему красивая, к тому же с открывающимся люком на крыше. Однако она напоминала об отце, а Максим предпочитал не вспоминать прошлую жизнь.
Они с мамой уже шесть лет жили в подмосковном доме отчима. Деревня Клушино. Та ещё дыра. Местные жители говорили об уединённости, о лосиных и кабаньих тропках, о Клушинской горе с её бугельным подъёмником и приезжими сноубордистами. Вот только настоящей уединённости там не осталось с тех пор, как рядом проложили скоростную трассу. Она оседлала четыре области, торжественно соединила Москву и Петербург и как-то враз обнажила всю никчёмность, захолустность самогó Клушино – всего лишь очередной деревушки, спрятанной за шумозащитным экраном из оцинкованной стали.
– Открой бардачок. – Мама свернула на Тверской бульвар.