Книга
Счастливцы и безумцы (сборник)

Меня как-то захватило с первой строчки. И не оторвалась,пока не дочитала. Давно у меня такого не было. Спасибо автору за эмоции. Особенно про детство, как про меня писано. И эта безусловная любовь бабушек, которую осознаешь только когда они уходят.

Автор несомненно талантлив. Его тексты наполнены таким спокойным, не истеричным юмором, без всякого самолюбования (имеется в виду затяжное жонглирование словами, потуги казаться остроумным – некоторые авторы этим грешат). Его рассказы – набор оригинальных и в то же время таких узнаваемых характеров. Эстетическое удовольствие обеспечено.

«Результат был мгновенным и пугающе точным. Среди шестнадцати тысяч трехсот восьми пешеходов, водителей и пассажиров… девять тысяч шестьсот одиннадцать персон сейчас мыслили о деньгах, и только о деньгах, наличных и безналичных…»

Возможность вести такую статистику дарована неведомо чьей волею гражданину Безукладникову А. П., интеллигентному неудачнику средних лет, потерявшему работу и любимую жену. Отчаявшись, берется он за оголенный кабель… а оклемавшись, обнаруживает в себе способность получать моментальный исчерпывающий ответ на любые заданные себе вопросы. На любые. Есть ли Бог, что после смерти, где взять пятьсот тонн гринов. И начинается головоломная одиссея, в которой есть садистический бандит-депутат, киллеры, шпики, серьезные конторы типа ФАПСИ и АНБ, любовь, множество детективных заплетов и еще больше грусти.

Игорь Сахновский, чей сборник «Счастливцы и безумцы» получил «эротическую» литпремию «Русский Декамерон» и побывал в шорт-листе «Нацбеста», сочинил романную завязку типа «аж боязно»: набор возможностей таков, что трудно выбрать и сладить. Что сделает маленький в наилучшем смысле — скромный и совестливый — человек с властью почти божественной и что она сделает с ним? Примерно такую фабульно-философскую штангу пытался выжать Борис Стругацкий в «Бессильных мира сего» — и не сказать чтоб однозначно преуспел, даром что патриарх-магнум… Сахновский, однако, от многопудового экзистенциального снаряда элегантно отстранился: у него вышел притчевый — но триллер, триллер — но интеллигентный, равно далекий и от зубодробительного голливудского боевика, и от стивен-кинговской паранойи. Печальная чудная история, добавляющая к обкатанной предшественниками констатации, что «во многие знания многие печали», еще и риторический вопрос: неужто нам и впрямь не о чем спросить высшие силы, кроме «где бабло, бля» и «каковы маршруты российских ракетных поездов»?

Ах да: «Что после смерти?» «Если бы я этого не знал, мне было бы в тысячу раз легче». Нам легче: мы не знаем.

Александр Гаррос

"Три книги о политике, одна о тюрьме, одна о трудной жизни поэта в советское время, и только одна – которую просто приятно читать", – так охарактеризовал Артемий Троицкий нынешний шорт-лист премии. «О политике» (кроме Прилепина с книгой «Санькя») – это о Сергее Доренко с опусом «2008» (про «маленького человека с большой властью») и Павле Крусанове с «Американской дыркой», где не умиравший Сергей Курехин приводит Америку к экономическому краху. Такой специфический римейк «Гиперболоида инженера Гарина», как метко заметил все тот же Троицкий. «О тюрьме» Андрей Рубанов с почти автобиографией «Сажайте и вырастет».

Ну, и книга, которую приятно было читать ведущему церемонии, – это «Счастливцы и безумцы» Игоря Сахновского. Последнего все похвалили за нежелание следовать тренду.

Роман «Насущные нужды умерших», занимающий почти половину книги, впервые был опубликован в 1999 году в журнале «Новый мир», но отдельным изданием вышел только сейчас. В 2002 году роман был переведен на английский язык и стал лауреатом престижной премии “Fellowship Hawthornden International Writers Retreat”.

На самом деле, конечно, никакой перевод не сможет передать мелодику авторского языка, но нам повезло — мы читаем Сахновского на русском! Роман о взрослении и возмужании мальчика в условиях маленького городка за Уралом. Любовь к взрослой женщине, взаимность, разлука, попытка вырваться из провинциального болота, и, наконец, нелепый поступок, приводящий в итоге к удовлетворению «насущных нужд умерших»: вполне фантастический, если рассказывать об этом в поезде, несущемся через зиму из Орска в Екатеринбург, но, будучи записан словами на бумаге, не вызывающий сомнения в том, что именно так все и было — не могло иначе быть!

Ольга Лукас