Книга
Степь

«Я видела степь из окна самолета. Знаешь, на что она похожа? Степь похожа на жилистый кусок пожелтевшего мяса»

Роман «Степь» повествует об отношениях героини с её отцом. Отцом, который в 90-е был связан с криминалом, который отсидел в тюрьме, который жестоко избивал мать, который работал дальнобойщиком и который умирал от ВИЧ.

Роман примечателен тем, что в нём нет ни персонажей, на которых можно было бы равняться, ни сложной динамичной истории. Зато в нём есть люди. Самые настоящие. И жизнь. Тоже самая настоящая, которую каждый из нас видит вокруг себя каждый день и которая непреодолимо двигается вперёд.

Помимо людей в книге есть ещё один персонаж. Это сама Степь. Давным-давно на её месте было море и даже сейчас в ней можно увидеть ракушки, оставшиеся с тех времён. Степь поглотит всё, что ты ей отдашь. Она не даст тебе укрытия, зато даст бескрайний простор и свободу. И по этой Степи ползёт фура отца героини.

Эта книга, наверное, не для всех. Во время чтения я не мог избавиться от ощущения, что читаю не роман, а телеграм-канал кого-то из своих знакомых. Здесь нет приключений, романтики, неожиданных поворотов сюжета, волнующей кульминации и внезапной развязки. Но если вы любите разбираться в людях, вам нравится погружаться в жизнь и вы хотите понять, как мы пришли к тому, что происходит за окном, то вам нужно прочесть это произведение.

Прочитала на одном дыхании.

Книга выражает боли (и стыд) поколения 90-х - если вы росли в это время в российской провинции, скорее всего, вам зайдет. Огромное спасибо автору.

Прочитал саднящий и кровоточащий автофикшн Оксаны Васякиной об отце, ну и о себе, конечно. Строго говоря, о героине от первого лица. Но в этом жанре, видимо, сложно отделить героя от автора.

В целом это собрание глав. Они разные по объему и по структуре. Но преобладает описательное, с огромным количеством деталей, кажущееся избыточным слово.

Главы затрагивают разные периоды жизни - это и воспоминания и они же в пересказе из более позднего  времени - героиня бродит по местам, хранящим память о предках и опять вспоминает.

Такое полотно из лоскутков. Где-то память поярче, где-то прореха, где-то внахлёст.

Связной истории нет. Читатель собирает ее сам.

Диалогов тоже нет в привычном виде. Они присутствуют всё в том же меланхоличном пересказе. Всё та же монотонная песня эвенка. Она даже не льётся, но вырывается с болью. А эта боль - главный драйвер вовлечения и сопереживания.  Читатель не заскучает и не уснёт. Хотя он сегодня капризен.

Мне было интересно. Да и в жанре хотелось понять побольше. Надо сказать, что автор обладает определенной (даже, наверное, невиданной) смелостью. Градус обнажения глубоко интимных деталей и переживаний в "Степи", пожалуй выше, чем на психотерапевтической сессии у хорошо знакомого психолога.

Я бы так и рассматривал эту прозу, как достаточно глубокую терапевтическую саморефлексию. Осознанно или нет, но по факту это произошло. Мне же как читателю в иные моменты было неловко прикасаться к сокровенному. Насколько уместна та или иная подробность - очевидно на усмотрение автора. У читателя же есть возможность отрефлексировать своих тараканов и драконов. Терапия, так терапия. ))

Ну и ещё стало предельно ясно. Поскольку жанр автофикшн укореняется, скоро уже нельзя будет просто так писать от первого лица без риска быть уличенным. Неизбежно читатель будет отождествлять героя с автором.

Ужасно скучно, нудно и ни о чем. Какие то грязные описания сполошного несчастья. Зачем такое писать и печать - вообще не понятно.

Текст, который читается на уровне днк. Как же это хорошо сделано! Да, это тлен, но это наш тлен, наша степь, наша Миша Круг на кассете. Дети девяностых, это наша песня. Автор не говорит где-то там в микрофон на площади, а по-тихоньку на лоджии под сигаретку, потому так откровенно. Ну ты ж, знаешь. Ты поймешь. Я не хотела, чтоб разговор заканчивался.

И натурализм тут-то как раз был уместен: в степи все разлагается, тлеет. Она живая. Отдельный респект за пейзажи. Такая неоклассика.

Да, книга не массмаркета, она кому-то откликнется, кто-то отложит подальше. Но мне зашла ее музыка с первых нот.