Ha плацу эхом отдавались резкие звуки команд. Ноги чеканили широкий шаг, сжатые в кулаки руки были прижаты к бедрам, сержанты выкрикивали команды. На нас, проходящих подготовку, была рабочая солдатская униформа, стальные каски и ботинки. Мы носились кругами, как бешеные псы, забыв про палящее солнце, ползали в красноватой пыли или высоко задирали ноги. Направо, шире шаг! Мы были похожи на балетных танцоров, репетирующих часами напролет, не считая воскресенья. Этот вид упражнений в учебном плане значился как строевая подготовка. Наш командир взвода был болен, и его заменил рябой фельдфебель.
– Кругом!.. Быстрый шаг… Стой!.. Строем, быстрый шаг!.. Подравнялись!.. Равнение на средину!.. Вы, ленивые старухи… Пошевеливайтесь… Направо!.. Эй, там, в чем дело?
Пилле, этот остолоп, опять ошибся – он таки повернул налево.
– Всем шаг назад, марш!.. Упали на живот! Отжались! Раз, два, раз, два… Направо равняйсь!
Пилли, виновато моргая, посмотрел сначала на Францла, потом на меня, а рябой крикнул:
– Эй, там! Как фамилия? – Не получив ответа, он снова гаркнул: – Да, я к тебе обращаюсь! Ты, долговязый брюнет, с крючковатым носом!
– Гален, – сказал Пилле. Он был в замешательстве.
– О господи! – пробормотал Францл.
Мы все уже знали, что произойдет.
– Гален? – гаркнул рябой. – Что это, черт побери, означает? Сорт мыла или что-то еще? Рядовой Гален, господин фельдфебель – так нужно было ответить. Понятно? Еще раз, – прорычал он. – Как фамилия?