Читать онлайн
Наследие Иверийской династии. Дочери Мелиры

Нина Малкина
Наследие Иверийской династии. Дочери Мелиры

Глава 1.

Дочери Мелиры

Как сладок сна конец, и новое начало

Уже зовёт меня на бой с самой судьбой.

Пусть замыслу богов я снова проиграла,

Но всё ещё дышу под Красною Луной.

Песня Сирены отзвучала и растворилась в косых солнечных лучах, что пробивались сквозь прозрачный полог.

Ажурные кованые столбики кровати поднимались к самому потолку. Они удерживали невесомый балдахин нежно-голубого цвета. Я лежала в ворохе шёлка, лент и кружев, как новая игрушка в подарочной коробке, поджав колени к груди, и лениво наблюдала, как по прозрачной ткани ползёт красная букашка.

Роскошная постель представлялась мне смертным одром, гробницей погибшей Юны Горст, для которой больше не было ни времени, ни пространства, ни настоящего, ни будущего. Только драгоценное прошлое. Вся жизнь, с которой я рассталась, походила на яркого жучка: вот мелькнули алые с пятнышками крылья, и крохотные лапки оторвались от шаткой опоры, взмыли в воздух и вместе с хозяином вылетели в окно, чтобы никогда больше не вернуться.

Я тяжело вздохнула и перевернулась на спину. Кажется, вчера я рухнула на постель прямо в одежде и проспала не меньше суток, будто сон был не естественным, а снова, как и недавно, наведённым. Кто-то заботливо раздел меня и похитил всю одежду, оставив от прежних времён только часы и браслет, скрывающий чёрные вены. После беглого осмотра обнаружился ещё и заполненный песком тиаль. Он сиротливо лежал на прикроватной тумбочке рядом с колокольчиком и графином воды.

В открытое окно доносились далёкие отзвуки прелестной музыки: таинственный пианист наигрывал бодрую мелодию. Приглушенные девичьи голоса вторили птичьей трели, слабый ветерок трепал балдахин. В тёплых струях, проникающих из сада в комнату, разливался упоительный аромат лаванды, океана и влажной свежевспаханной земли. Южная осень заметно отличалась от северной: даже в утренней прохладе чувствовалось дуновение зноя.

В мыслях, теле и сознании поселилось равнодушное оцепенение. Подняться с постели не было сил. Я бы так и лежала до самого вечера, но дверь скрипнула и тело инстинктивно напряглось, ожидая нападения.

– Да тише ты! – раздался раздражённый шёпот. – Разбудишь ещё!

И следом – едва слышное торопливое цоканье когтей по дубовому полу. Я приподнялась на локтях. В комнате мелькали чьи-то силуэты, но рассмотреть точнее из-за полога было сложно.

– Кто здесь? – негромко спросила я, напрягая зрение.

Край балдахина отъехал в сторону, и на меня уставилась пара огромных тёмных глаз под длинными пушистыми бровями на удивительно хорошенькой мордочке рудвика.

– Проснулась! – пискнуло милое создание и неожиданно ловким прыжком забралось на мою постель.

Я непроизвольно отпрянула и натянула на нос одеяло.

– Стрилли! – гневно крикнули сзади, но тут же злость сменилась звонким девичьим смехом, когда Стрилли, дважды крутанувшись вокруг себя и разметав широкую юбку, устроилась строго напротив моего лица. Влажный нос и короткие завитые усы подрагивали.

– Теперь вы моя хозяйка, лу-ли, – доверительно сообщила рудвик, подперев мордашку мохнатыми кулачками.

Пушистое создание лучилось искренним счастьем. Стрилли оказалась весьма хорошенькой и такой же кукольной, как и всё вокруг: миниатюрной, со светлой блестящей шерстью и густыми ресницами. Подол лёгкого, в мелкий цветочек платья был прикрыт белоснежным кружевным фартучком, а на голове Стрилли красовалась яркая оранжевая лента.

– Простите Стрилли, она сама непосредственность, – подоспела девушка в белом чепчике и таком же переднике. – Меня зовут Эсли. Эсли Тумп. Я ваша служанка. Я немного разбираюсь в этике, сносно делаю причёски и смешиваю косметические масла. А это Арма, – девушка кивнула на свою спутницу и натянуто улыбнулась.

Арма поклонилась и согнала Стрилли с постели. Затопталась, одёрнула фартук. Девушка явно чувствовала себя здесь не лучше, чем я. Высокая, крупная, с широкими плечами и ладонями, она не уступала в размерах оружейнику Помпозу Норму. А смуглая кожа и тёмные курчавые волосы выдавали таххарийскую кровь.

– Арма Надме, госпожа, – пробасила служанка, хлюпнула носом и поправила оборку белого чепчика, что без конца падала ей на глаза.

Говорить о своих навыках Арма не стала: потупилась и упёрлась взглядом в мысы обуви.

– Простите за вторжение, – Эсли присела в поклоне. – Мы хотели сделать сюрприз к вашему первому пробуждению в Мелироанской академии. Принесли корзину цветов, что утром прислала леди Дижуре из своей галереи. Она творит цветочные шедевры! Только взгляните: эта потрясающая композиция из магнолий, розмарина и мелиссы была заказана специально для вас. Букет спешит поведать, что господин помнит о вашей любви к природе и ценит общие воспоминания. А жёлтая резеда подчёркивает огромную ценность его мейлори.

– Кто?.. – прохрипела я. Прочистила горло и повторила: – Кто помнит?

– Куда ставить, Стрилли? – перекричала меня Арма. Она подняла тяжёлую корзину и почти полностью спряталась за пышной зеленью.

– Тащи на шкаф! – махнула лапами рудвик, подпрыгнула, ловко забралась на кресло-качалку, поймала равновесие, как заправский лучник, и сосредоточенно заводила ушами.

– Стрилли увлекается гармонией предметов в пространстве, – пояснила разговорчивая Эсли. – Она считает, что это привлекает благословение Лулука и Лулики, перенаправляет их энергию, чтобы она разливалась по комнате.

– Стрилли знает, как приманить удачу, лу-ли! – раскачивалась на кресле рудвик. – Боги рудвиков помогут Юне Горст освоиться!

Арма пыталась закинуть массивную корзину на огромный шкаф, что занимал почти всю стену. Следует отметить, что и без нового букета комната утопала в цветах: расписные вазы были расставлены повсюду – на комоде, на подоконнике под большим круглым окном, на низком плетёном столике и на каминной полке. Голубовато-зелёные рисунки покрывали фарфоровые тарелочки, обвивали светлые рамы картин и даже заполняли одну из стен. Высокий шкаф, неожиданно ставший центром внимания, тоже хранил на своих створках цветочный орнамент, чередующийся с искрящимися зеркалами. Удивительно, но помещение с его изогнутыми колоннами-тумбами, уютными белыми пледами и прикрытым кружевной занавеской камином напомнило мне не кукольный домик, а, скорее, мой собственный дом в Фарелби. Была в этом некая деревенская простота.

– Тяжёлая, зараза, – кряхтела Арма, вытягиваясь во весь свой немаленький рост.

Заполненная преимущественно зеленью корзина то и дело норовила перевесить и свалить девушку навзничь, но Арма не собиралась сдаваться. На помощь пришла Эсли.

Я потёрла глаза, чтобы прогнать утреннюю дремоту и прийти в себя. В это утро мне необходимо было одиночество и покой, а не суетливая возня незнакомых людей. И рудвиков.

– Это учение наших далёких предков, – увлечённо руководила процессом Стрилли. – Нужно искать магию там, где её труднее всего найти. Искусство «Сунь-лу-тут». – Блестящие глазки-вишенки посмотрели на меня с надеждой, но, не встретив понимания, рудвик хлопнула ресницами и махнула лапой: – Людям не дано его постичь.

– Так, – наконец отмерла я. Откинула одеяло, но, вспомнив о наготе, прикрылась. Поднялась вместе с длинным шлейфом из атласных простыней, выбралась из своего гнезда и заговорила: – Послушайте, Стрилли, Арма и…

– Эсли, госпожа, – подсказала девушка.

– Да, точно. Мне не нужны служанки, не нужны цветы и вообще чужие люди в моей комнате. Убирайтесь.

Повисло неловкое молчание. Корзина в руках Армы угрожающе зашаталась. Девушки переглянулись. Стрилли насупилась.

– Но… – замялась Эсли. – Госпожа Првленская велела нам подготовить вас к завтраку. Отмыть и одеть. – Она оглянулась в поисках поддержки, но все промолчали, и тогда Эсли заговорила выученным тоном: – Служанки помогают леди с дамским туалетом, причёсывают их и приносят подарки от покровителей. А также исполняют остальные поручения госпожи. Таковы традиции Мелироанской академии благородных дев. Такова наша работа.

– Я не дева, – я откинула назад растрёпанные волосы и с радостью обнаружила, что миинх тоже остался при мне. – И не леди. Всё, чего я хочу, – остаться одна. Это желание вы способны выполнить?

– Но как же…

– Прочь! – прикрикнула я. – И корзину с собой заберите!

– Но это же подарок от Кирмоса лин де Блайта! – заспорила Эсли.

От звука этого имени я дёрнулась, как от пощёчины. Попятилась, наткнулась на кресло, отчего-то сразу же закачалось. На долю секунды сознанием завладело привычное раздражение. Я была готова напасть на незваных служанок, на несчастные растения, вырвать их с корнем и раскидать во все стороны. Среди изумрудной зелени мелькнула золотой короной карточка. Я отвернулась к зеркалу над камином, чтобы не поддаться соблазну прочесть её. Уставилась на своё помятое, измученное отражение.

Трудное предстоит время. Жизнь в золотой клетке, где меня заперли на неопределённый срок с клеймом мейлори Чёрного Консула. Чужие люди, новые правила и распорядки, против которых мне до безумия хотелось восстать. Но однажды я уже пыталась установить свои правила. И закончилось это плохо.

Я шлёпнула рукой па пауку и попыталась представить новый облик ментора.

Не вышло. Только новая волна злости обожгла изнутри при взгляде на злосчастную корзину.

Как такое вообще могло прийти ему в голову? Ментор забрал у меня любимое оружие, всю прошлую жизнь, близких друзей и прислал… цветы?! Это походило не на подарок, а на оскорбление.

– Унесите это из моей комнаты, – сказала я вслух и облокотилась на чайный столик. Обреченно опустила голову. – Не хочу её видеть.

– Но эти цветы говорят, что…

– Цветы не умеют говорить! – выкрикнула я.

К счастью, на этот раз служанки послушались и с тихим шуршанием платьев направились к выходу.

– Мы приготовили для вас ванну, – Эсли задержалась в дверях. – Там драгоценные масла и бальзамы для волос. Я хотела сама втереть эликсиры в ваши загрубевшие от тетивы пальцы, – она осеклась, наткнувшись на мой взгляд. – Вы правы, с этим можно подождать. Комната гигиены за той дверью, – девушка кивнула на белое полотно. Конечно же, расписанное яркими бутонами и листьями. – Позволите нам вернуться и помочь вам с одеждой и прической?

Под простынями я всё ещё была совершенно голой и, стоило признать, грязной.

– Ладно, – согласилась я после небольшой паузы, и девушки, не дожидаясь продолжения, прикрыли за собой дверь.

Оставшись в одиночестве, я едва подавила соблазн лечь обратно в постель, завернуться в шёлковый саван и наконец спокойно умереть. Но пышущее жизнелюбие служанок уже подселило в душу предательское любопытство. Если мне предстоит провести здесь какое-то время, нужно научиться выживать и существовать. Собрать себя по частям. Снова.

Начать я решила с водных процедур.

Ванная оказалась удивительной. Каменная чаша-бассейн была выдолблена в полу и окружена гладкими булыжниками. Я не знала такой породы: светлый камень искрился и поблескивал в лучах солнца, проникающего сквозь круглое окошко. Водный поток вытекал из стены, поднимая на поверхности бурлящую пену и пар. Вода в чаше была белой, словно туда плеснули молока, и присыпанной лепестками розовых цветов. Вместе с паром в воздух поднимался дурманящий аромат, от которого кружилась голова.

Я скинула на пол простыни и встала на первую каменную ступеньку, пробуя воду. Тёплая. Погружаться плавно не стала – с размаху плюхнулась в ароматную ванну, нырнула и позволила себе на несколько секунд зависнуть в гулком безмолвии. Ласковая вода обняла тело, заполнила уши, и я вдруг поняла, что последний раз вот так погружалась с головой, когда меня топили в Эльце. Что ж, в новой жизни были свои неоспоримые плюсы.

Вынырнув, я откинулась на бортик и расслабилась. Комната гигиены здорово отличалась от спальни: по стенам здесь ползли не нарисованные, а вполне живые цветочные лианы, цеплялись за потолочные балки и свисали яркими гроздьями, образуя полог. От этого буйного цветения, от тумб и колонн, выдолбленных из сверкающего гладкого камня, создавалось ощущение, что ты лежишь не в комнате, а где-нибудь в саду Девейны, наслаждаясь ароматом и самой жизнью. На кованой полочке вдоль борта стояли разноцветные хрустальные флакончики с маслами и пахучей водой, лежали куски фигурного мыла и холстины из белоснежного льна.

Прежде чем приступить к купанию, я перенюхала содержимое всех пузырьков и бутылочек, пытаясь на вид и запах определить назначение. Но, во избежание неудач, остановилась на добротном куске лавандового мыла, отлично отмывающего и волосы, и кожу.

В чаше было просторно, уютно и тепло. Заигравшись, я начала плавать от одного борта к другому, поднимая волны и подставляя голову стекающему из стены водопаду. Набирала в рот воды и выплёвывала, целясь в цветочные грозди. На какой-то короткий период я вдруг стала маленькой Юной, резвящейся в кристально-чистом Фарелби в окружении золотистых рыб. И не было ни академий, ни убийств, ни трудного выбора, ни ментора.

Когда мои пальцы – те самые, загрубевшие от тетивы – сморщились до состояния чернослива, я наконец выбралась из купели и завернулась в свежую, хрустящую от чистоты ткань. Глотнула из запотевшего стакана лимонной воды и окончательно признала, что всё не так уж и плохо. Если не выходить из своих покоев, в Мелироанской академии вполне можно прожить какое-то время.

За дверью уже ждали служанки в полном составе. Арма и Эсли стояли, склонив головы, а Стрилли пристраивала на комод садовую лопату. О назначении этого предмета в спальне могли знать только Лулук с Луликой.

Процесс причёсывания оказался не таким приятным. Я восседала на мягком пуфе перед зеркальным столиком, полностью отдавшись во власть Эсли, и сама себе напоминала Сирену, когда над ней колдовала Фиди с пыточными щипцами для завивки. В руках моей мучительницы щипцов не было, но с пытками она прекрасно справлялась и без них: Эсли драла мои густые, отросшие до талии волосы гребнем, хмурилась и ругалась себе под нос, то и дело поглядывая на наше общее отражение. Результат ей явно не нравился, и страдания возобновлялись.

Расстроившись и намучившись, служанка подобрала пряди блестящими заколками с двух сторон и признала поражение. К её неудовольствию я ещё и запретила снимать миинх, так что Эсли надула губы и приступила к следующему этапу преображения – одеванию покорной куколки Юны Горст.

Первым в дело пошло бельё. Тонкие выбеленные трусики из мягкого батиста с тиснением и нежной вышивкой, казалось, были сшиты для того, чтобы ласкать кожу. Они плотно прилегали к телу и практически не ощущались. Но на этом хорошие новости заканчивались. Следующим предметом одежды оказался самый настоящий корсет, затягивающий талию, а сверху – полотняный чехол. «Корсаж», как представили его служанки. Дальше Эсли и Арма, помогая друг другу, натянули на мои ноги шёлковые белые чулки, закрепили их на поясе с помощью подтяжек и отошли на три шага, оценивая работу. В зеркало посмотреться не дали, но я не сомневалась, что похожа на пирожное с прослойками воздушного крема. Происходящее нравилось мне всё меньше и меньше, но я здраво рассудила, что в логове коварства и лицемерия самая лучшая тактика – не выделяться. Кто знает, что ждало меня за дверью покоев, и лучше бы подготовку к выходу доверить профессионалам.

Покончив с комплектом нижнего белья, девушки натянули на меня шуршащий футляр – лёгкое, почти невесомое платье с тёмным облегающим лифом. Он расширялся в многослойную свободную юбку: интенсивный фиолетовый цвет по мере спуска смягчался лиловым и становился почти белым внизу. Вдоль всего нижнего края пестрела вышивка – конечно же, цветочная. Тёмные фиалки, гроздья сирени и лиственные завитки искусно обрамляли подол.

Тут же захотелось снять с себя непривычное облачение. Не потому, что оно мне не шло – размер и цвет подходили отлично, оттеняли кожу и волосы. И даже не потому, что я ненавидела платья. Просто этот наряд требовал к себе гораздо более почтительного отношения, чем я привыкла проявлять к одежде. Разглядывая трудоёмкое шитьё, я невольно размышляла, сколько часов и дней рукодельницы потратили, чтобы создать всего лишь то, что должно прикрывать наготу и защищать от порывов ветра. И ещё – о том, кто заплатил за это великолепие.

– Ещё пара штрихов, ваше сиятельство, – успокоила Эсли, заметив на моём лице задумчивую обеспокоенность.

Арма достала из комода подарочную коробку, бережно открыла её и представила содержимое. Я ожидала увидеть блестящее колье из алмазов, рубинов или изумрудов, которое непременно потребовала бы отправить обратно, но на атласе футляра лежала широкая тканевая полоса с резной брошкой посередине.

– Бархотка, – пояснила Эсли. – Чтобы прикрывать знак соединения от посторонних глаз.

– Похоже на ошейник, – тяжело выдохнула я, снова сдаваясь во власть служанок.

Они подняли волосы и с помощью маленького замочка закрепили бархотку на моей шее. Увы, не признать её необходимости и функциональности я не могла. Как символично – ментор всё-таки посадил меня на цепь.

– Позвольте, лу-ли, – Стрилли взяла мою ладонь и бережно, стараясь не поцарапать коготками кожу, натянула белые кружевные перчатки. – Это последний предмет гардероба на сегодня. С собой леди ещё берут зонт и крохотный ридикюль. Если желаете, лу-ли, Стрилли достанет превосходный зонтик, он висит прямо за окном, улавливая воздушные божественные потоки…

– Обойдусь, – однозначно решила я, рассматривая короткие перчатки с волнистыми рюшами. И ухмыльнулась: – Отлично, теперь я кукольный стязатель. Чёрную маску мне выдадут? Или у местных приняты белые?

Я хохотнула, поддерживая свою шутку, но служанки не улыбнулись.

– Только не говорите, что белые маски и правда существуют, – напряглась я. – Ошейник на меня вы уже надели, не хватало ещё и намордника!

– Сорти де баль, – извиняющимся тоном поведала Эсли.

– Троллье дерьмо! – не выдержала я. – Вы ведь шутите? Это что, белая маска?!

– Нет, всего лишь прозрачная пелерина для прогулок и коллективных выходов, – поспешила успокоить служанка. – С вышитой сзади Иверийской короной. Она прикрывает плечи и декольте благородной девы во время визитов и городских посещений. Но сейчас вы идёте на завтрак в гостиную академии, так что сорти де баль можно оставить здесь.

Я облегченно выдохнула. Терпение и так уже было на пределе, и, если бы мне пришлось мириться с ещё одним зефирным слоем, я попросту превратилась бы в разъяренного икша. И ни сложная вышивка, ни дорогие ткани не остановили бы меня от вредительства.

– Госпожа, – довольно улыбнулась Эсли, подводя меня к зеркальному шкафу. – Представляю вам мелироанскую благородную деву Юну Горст.

Я раздражённо фыркнула и хотела показательно отвернуться, но отражение в зеркале приковало взгляд.

С той стороны глянцевой поверхности на меня смотрела та, кем я никогда не была: молодая привлекательная леди с высокой грудью, тонкой талией и аккуратными послушными локонами, прикрывающими плечи. Словно морок, наваждение, возникшее в зеркале: двинешься – и оно развеется, превратится в туман. Даже чёрный паук, мой отличительный знак, мой символ, всегда ярко выделявшийся на светлой шее, сейчас спрятался под декоративной полоской ткани. Я осторожно потрогала лицо. Шершавая ткань перчатки прошлась по тонкому порезу на щеке и узкому шраму, пересекающему бровь. Неужели это я?

Отчего-то по спине холодком пробежался страх: собственное отражение показалось мне жутковатым. Но я быстро взяла себя в руки. Я достаточно часто смотрела в лицо опасности и смерти, чтобы теперь без боязни смотреть в своё собственное. Даже если оно совершенно не похоже на то, что я привыкла видеть за предыдущие девятнадцать лет.

– Ваше сиятельство, – постучались в дверь.

Арма впустила Жорхе Вилейна, и тот на краткий миг потерялся, будто наткнулся на невидимую стену, окинув меня взглядом с ног до головы. Но тут же смутился, откашлялся в кулак и сообщил о цели визита:

– Госпожа Првленская требует, чтобы вы спустились к завтраку, как подобает всем леди её академии. Позвольте вас сопроводить.

Спорить я не стала. Задумчиво двинулась вслед за стязателем, пытаясь справиться с многослойной юбкой, которая так и норовила опутать колени. Что ж, первое испытание я выдержала с достоинством и даже не без некоторого удовольствия. Осталось узнать, что ещё для меня приготовила Мелироанская академия благородных дев.

***

Пока Жорхе Вилейн самолично проверял большой округлый зал голубой гостиной, я, перевесившись через перила балкона, с раскрытым ртом рассматривала помещение. Приказ не спускаться до отдельного распоряжения оказался кстати: с высоты своего положения я могла оценить обстановку и выбрать удачную позицию. Но, едва завидев торжественное убранство, моментально забыла о тактике, пораженная необычной красотой.

Балкон с резными перилами кольцом охватывал весь зал и поддерживался странными изогнутыми колоннами. Они врастали в основание балкона, цепляясь за его низ расширяющимися концами, подобно цветочным стеблям или, может, человеческим мышцам. От этого создавалось ощущение, что мрамор живой, дышащий, чувствующий, и ты оказался не в замке, а в утробе огромного животного.

Но не только камень здесь оживал: настоящее дерево с раскидистыми ветвями и остроконечными гладкими листьями радушным хозяином расположилось между центральными лестницами. Окруженное невысоким бордюром, оно пронзало мощным стволом нависающую над залом галерею и поддерживало ветвями потолок.

– Мелира Иверийская приказала выстроить замок вокруг древнего фикуса, – шепнула сзади Эсли. – Это сердце нашей академии и её суть. Мелироанские девы несут свет и любовь к жизни, ко всем её формам, будь то человек, животное или растение. Мелира Великая запретила вырубать дерево, и архитекторы возвели голубую гостиную вокруг его корней и обширных ветвей.

В ответ я только потрясённо кивнула и активнее завертела головой.